В 1981 году в Таллинне прошел международный симпозиум «Поиск жизни во Вселенной». Один из его организаторов, нижегородский (тогда горьковский) радиоастроном Всеволод Сергеевич Троицкий, писал в преамбуле к сборнику трудов симпозиума: «Проблема существования и поиска жизни во Вселенной к настоящему времени стала научной дисциплиной, включающей как теоретические, так и экспериментальные исследования».
И действительно, сборник полон терминов, формул, графиков, диаграмм и схем.
В выкладках и расчетах Троицкого и его коллег фигурируют не только радиодиапазоны (самым удобным казался 21-сантиметровый, в котором излучает повсеместно распространенный в космосе молекулярный водород), но и, скажем, рисунки сложных белковых молекул – они могли бы стать паролями в посланиях к братьям по разуму. Или цепочки нуклеотидов – профессор Иванов, например, утверждал, что структурно генетические коды разных цивилизаций должны быть схожими, что поможет наладить канал межпланетного общения с использованием генетического кода в роли азбуки Морзе.
После всего этого трудно не согласиться с профессором Троицким: «Отличительной особенностью проблемы существования и поиска жизни во Вселенной является то, что в ней синтезируются все научные дисциплины, созданные человечеством… дифференциация науки, идущая по мере углубления знаний, здесь уступает место интеграции всевозрастающего числа дисциплин».
Все это здорово. Однако при пролистывании сборника не получается отделаться от чувства изумления, вызванного как нехарактерной для типичного советского ученого-оборонщика свободой полета мысли, так и непривычной задачей, лежащей далеко за рамками марксистко-ленинской парадигмы. Описанный Троицким саморазвивающийся конструкт «планетная экосистема» – «околосолнечное сообщество» – «галактическая цивилизация» вовсе не предполагает ни «нарастания классовой борьбы», ни «мирного существования двух систем». В своих построениях Троицкий упоминает не Маркса с Лениным, а Джордано Бруно. Скромный профессор радиофизического института в закрытом от иностранцев городе Горьком доходит до обобщений и выводов, сопоставимых по размаху и научной дерзости с концепциями титанов отечественной космологии – Вернадского, Обручева, Циолковского (жившими, правда, совсем в другую эпоху).
Начинал Всеволод Троицкий свою научную карьеру работами по измерению сверхслабых радиосигналов, что естественным образом привело его в радиоастрономию, где он вскоре стал одним из корифеев.

По легенде, которой вполне можно верить, именно Троицкий на основании исследований своей группы заявил на совещании у Королева: «Луна – твердая!»

Это мнение стало решающим для выбора конструкции лунохода, да и для всей советской космической лунной программы. Дальше – больше. Троицкий с коллегами обнаружили радиоизлучение из недр Луны, позволившее им утверждать, что эти недра – горячие. Затем – постройка первого в стране радиоинтерферометра со сверхдлинной базой. Экспедиции, открытия, публикации, конференции.
И вот, во время этой стандартной для советского научного работника деятельности вдруг возникает тема поиска внеземных цивилизаций, тема, с партийной точки зрения, сомнительная, попахивающая откровенным оппортунизмом. Видимо, лишь огромный научный авторитет Троицкого – и, возможно, некоторые черты его характера (бескорыстие, например) – не вызвали логически ожидаемой реакции. Хотя все равно совершенно непонятно, как Троицкий довел свою научную дерзость до уровня Всесоюзной программы, принятой в 1973 году, по которой выделялись деньги, в том числе и на обеспечение регулярных радионаблюдений в Горьковском радиофизическом институте (НИРФИ), где тот был заведующим отдела.
Как можно было убедить обеспокоенных только персональной властью и личной сытостью партийных бонз в необходимости тыкать пальцем (пускай и чрезвычайно ученым) в небо? Непонятно. Но что было, то было.
Замечательно, что даже непримиримый оппонент Троицкого профессор Шкловский, пессимистично глядевший на возможность внеземного контакта, в своих размышлениях столь же космически грандиозен, столь же далек от начетничества и ритуального бормотания официальных советских философов. Вот что он пишет: «Находится ли вид homo sapiens на генеральной линии развития материи во Вселенной?.. Не исключено, что развитие мыслящей материи пойдет в каком-то ином направлении, а может быть, уже и идет в других частях Вселенной».
И это опубликовано в 1986 году, в канун XXVII съезда КПСС, когда новый генсек Горбачев призывал сограждан «…широко, по-ленински осмыслить переживаемое время, выработать реалистическую, всесторонне взвешенную программу действий, которая органично соединила бы величие целей и реализм возможностей, планы партии – с надеждами и чаяниями каждого человека».
Какие уж тут «планы партии», скорее голливудские сценарии про пришельцев. Проблема такого масштаба стала обсуждаться в нашей стране, пожалуй, впервые со времен того же Вернадского, развивавшего гипотезу панспермии – занесения на Землю жизни из космоса «семенами жизни» на кометах и метеоритах.
Размышляя о возможных радиоисточниках от внеземных цивилизаций, Троицкий анализировал перспективы применения новых электронных медиа с той же дотошностью, что и его ровесник (всего два года разницы) канадский теоретик Маршалл Маклюэн. Именно тогда, когда Маклюэн писал свой бестселлер «Понимание медиа. Внешние расширения человека», Троицкий достиг в собственном «внешнем расширении» края Вселенной – созвездий Девы и Лебедя. Тогда же он придумал и построил на Карадагском полигоне в Крыму «искусственную луну» – пятиметровый черный диск для калибровки радиотелескопов.
Я работал на этом полигоне студентом и помню легкую панику, охватившую курортников, когда кто-то из нас, нерадивых стажеров, забыл упрятать утром (наблюдения велись ночью – меньше помех) черный диск в толщу горной вершины. Временной масштаб того курортного переполоха – несколько утренних часов (потом все о нем забыли, ну, кроме нас, виновников инцидента). Троицкий же писал о масштабах в миллионы лет – именно столько времени, по его оценкам, понадобится сверхцивилизации для устройства мощного передатчика, ибо «невозможность более быстрого строительства вытекает из требования сохранения межпланетной около-звездной среды обитания цивилизации от энергетического засорения». Вот это экология! Вот это уровень инженерной работы – десять в шестнадцатой степени ватт и миллион лет!
Обращает на себя внимание и осторожность ученого – и в прогнозах, и в оценках издержек. Вот цитата: «Неверно думать, что если мы будем использовать солнечную энергию, то ничего не изменим в окружающей среде. Улавливание и преобразование значительной части солнечной энергии в другие виды, например в радиоизлучение маяка, тоже приведет к существенному нарушению энергетического равновесия в около-звездной среде обитания».
И такой подход снова перекликается с подходом Маклюэна, писавшего: «Новые технологии, посредством которых мы расширяем и выносим себя вовне, составляют в совокупности колоссальную коллективную хирургическую операцию, проводимую на социальном теле при полном пренебрежении к антисептикам».
Любопытно, что если у Маклюэна «хирургическая операция» – лишь метафора, то Всеволод Троицкий в начале 1980-х коснулся хирургии (и медицины в целом) весьма существенно. И это тоже симптоматично. Обладая технологией радиоприема из далекого космоса, Троицкий обратился к радиозондированию человеческого тела. От исследований звезд нижегородские ученые перешли к разработке бесконтактных радиотермометров. Уже первые экземпляры Троицкого предназначались для решения задач онкологии – выявления опухолей в организме на ранних стадиях их образования по повышению температуры внутренних органов.
Вернемся, однако, к внеземным цивилизациям. Первые настойчивые поиски инопланетных сигналов окончились ничем. В ответ на это Троицкий создает гипотезу одноразового взрывного происхождения жизни во Вселенной, возможного лишь в определенной фазе эволюции космоса. Жизнь, по его мнению, зарождается одновременно на всех подходящих для этого планетах. Потому мы ее и не видим в радиотелескоп, что уровень развития других цивилизаций сравним с нашим, а ведь сами мы еще весьма слабы в технологическом плане для радиосвязи на дистанциях в миллионы парсеков.
В отличие от гипотезы Дрейка, объясняющей отсутствие сигнала неизбежной гибелью сверхмощных цивилизаций, гипотеза Троицкого оптимистична – здесь время жизни цивилизации ничем не ограничено сверху, разве что временем жизни самой Вселенной. Что, наверное, более подходило самому автору гипотезы, отцу двоих сыновей, жизнелюбу и неутомимому путешественнику.
Так, на основе новой гипотезы Троицкий строит и новую стратегию поиска, предлагая перейти от заворожившей в свое время радиоастрономов длины волны в 21 сантиметр (излучение молекулярного водорода) к излучению на более коротких волнах. Оказывается, этот диапазон выгоднее с энергетической точки зрения для внеземной (да и для земной тоже) цивилизации.
Очевидно, свою роль в этом предложении сыграло мышление не только ученого, но и инженера, устанавливающего радиотелескопы в нижегородских окрестностях и озабоченно считающего подводимую к ним мощность. Но поражает способность ученого так скрупулезно, в деталях разрабатывать проблему, сама возможность которой еще совершенно неочевидна! Видимо, это редкий дар. Именно такой дар довел-таки Колумба до материка, Амундсена – до полюса, а Герца – до регистрации радиоволн.
Промежуточные выводы Троицкого по итогам первых усилий внеземного поиска звучат так: «Космос молчит… Отсюда не следует, что мы одиноки во Вселенной. Вся совокупность накопленных нами знаний говорит о распространенности жизни. По-видимому, мыслящий разум обходится природе дороже, чем мы думали, приступая к его поиску за пределами Земли».
Значит, надо уточнять методики, менять частоты и строить новые инструменты. И помнить о главном. Как сформулировал в обращении к коллегам, к соседям по планете, наконец к потомкам радиофизик-универсал, визионер и философ, педагог и врач профессор Всеволод Сергеевич Троицкий: «Сохранить наш общий космический корабль – Землю, приумножить ее природные богатства и передать грядущим поколениям в целости – нет более высокой и гуманной цели для всего разумного и мыслящего на нашей планете».