"Барабан от кризиса"
Об антикризисных настройках, оптимизме по наследству и борьбе с нытьем в трудные времена рассуждает Юлия Сухонина
Мысль о том, что несколько последних поколений россиян как-то очень стойко переживают кризис, не покидает меня. Есть повод думать, что борьба с кризисом в любых его проявлениях у нас уже в крови. В моей семье – так уже минимум в четвертом поколении.
Прадед, когда получил шашкой по лицу в Гражданскую войну, а потом был раскулачен и вырастил пятерых детей на лебеде, видимо, был первым. Правда, на всех черно-белых фотографиях он неизменно улыбается щербатым ртом – был оптимистом. До конца жизни моя бабушка-ветеран машинально смахивала хлебные крошки со стола в сухонькую ладошку и отправляла в рот, приговаривая: «Ничего, мы и не такое видали!»
Примерно такие же слова бросил в ответ на мое сочувствие однажды встреченный мною сельский 90-летний старик. Он после недельных снегопадов на старых охотничьих лыжах с санками, привязанными к поясу, преодолел шесть километров нечищенной дороги до сельмага ради провизии – себе и соседкам-старухам. Зашел в магазин весь запорошенный снегом, поставил лыжи у буржуйки, руки погрел, набрал продуктов полные санки, пошутил с бабами – и опять ушел в метель.
Родители жили в мирное время, и кризис у них был другим. Я его переживала лет с четырех, сидя на нижней полке в универсаме среди трехлитровых банок березового сока, – ждала, когда же мама в огромной очереди отхватит набор костей на суп. Ну, и мое новое платье из маминого не очень нового тоже помню, что уж там. «Главное – фантазия», – говорила мама.
И вот вы верите, что все это проходит бесследно? Я имею в виду оптимизм. Мне кажется, он просочился в гены. Потому что кризис в каждом поколении свой, а радость жизни не проходит, хоть и можно иногда пускаться в байроновский сплин и поскуливать о тяготах бытия. Мол, доллар и евро ведут себя неприлично, и все мы их поведение осуждаем. Местами идут сокращения, и народ боится потерять работу. Зарплаты не успевают за ценами и тарифами. Слетать погреться на теплом песочке без битого стекла и собачьих приветов уже кажется не таким доступным. Однако все эти западные правила экономной жизни у нас не особо работают. Как и советы: «Дай вторую жизнь своим носкам», «Блюда из черствого хлеба», «Сто полезных вещей из старых бельевых прищепок» и прочие лайфхаки. Потому что наше поколение делится на три группы: кого кризис коснулся, кого не коснулся и кому вообще по барабану. И вот последних, как мне кажется, подавляющее большинство.
Эти оптимистичные чуваки делают погоду и искажают причинно-следственные связи. Это они выстаивали часовые очереди, чтобы отхватить по две плазмы на заре кризиса и уже несколько месяцев не знают, куда ставить вторую. Это для них такие же оптимисты открывают рестораны с пельменями по полторы тысячи рублей за порцию и кусками мяса с зелеными палочками фасоли – по три. Это из-за них в автосалонах иномарки проданы вплоть до июня 2015 года, а старинная мудрость: «Дома кушать дешевле» – опровергается вечерней посадкой в общепите.
Узкие специалисты, работа которых состоит в том, чтобы изучать поведение окружающего человечества, пишут в авторских колонках толстых журналов, что секрет оптимизма прост. Мол, люди стараются поддерживать прежний образ жизни и не снижать потребительских аппетитов, несмотря на усложнившиеся условия. Это помогает людям морально пережить трудности. Интересно получается! Помнится, бабушка тоже рассказывала, как занавески шли на платья, лишь бы иметь свежесшитый наряд и отличное настроение. Наверное, не стоит удивляться происходящему. Это почти генетическая память, антикризисные настройки.
Мои знакомые не из тех, кто распространяется о трудностях. Может, кто и рядится в занавески, конечно, но все так же покупаются новые автомобили, а на прежние ставится новое оборудование. Все так же манит Рим и прочее вечное, радуют свежие книги и столичные театры, а также новый фарфор и объективы для фотокамер, ищутся няни для детей и репетиторы в игре на гитаре. Наверное, в чем-то люди ужимаются, чтобы иметь то привычное, в чем ужаться не могут и не хотят.
Что уж говорить, наше поколение тонкокоже и белоруко. Мы заметно слабее предыдущих. Мы умеем капризно кривить губы, не едим хлеб из лебеды и многое хотим забыть. Наверное, найдутся те, кто скажет, что генетическая память тут ни при чем. И все же мне кажется, что оптимизм, на котором выживали предыдущие поколения, не выветривается так просто на наших мусорных ветрах. Это защита от нытья и руководство к действию. Только срабатывает наносное желание поныть и вдохнуть новую жизнь в старые носки – в голове щелкает, и ты бросаешь носки в мусорное ведро и идешь с друзьями отмечать кризис в кафешку. Подумаешь! Мы и не такое видали.
Прадед, когда получил шашкой по лицу в Гражданскую войну, а потом был раскулачен и вырастил пятерых детей на лебеде, видимо, был первым. Правда, на всех черно-белых фотографиях он неизменно улыбается щербатым ртом – был оптимистом. До конца жизни моя бабушка-ветеран машинально смахивала хлебные крошки со стола в сухонькую ладошку и отправляла в рот, приговаривая: «Ничего, мы и не такое видали!»
Примерно такие же слова бросил в ответ на мое сочувствие однажды встреченный мною сельский 90-летний старик. Он после недельных снегопадов на старых охотничьих лыжах с санками, привязанными к поясу, преодолел шесть километров нечищенной дороги до сельмага ради провизии – себе и соседкам-старухам. Зашел в магазин весь запорошенный снегом, поставил лыжи у буржуйки, руки погрел, набрал продуктов полные санки, пошутил с бабами – и опять ушел в метель.
Родители жили в мирное время, и кризис у них был другим. Я его переживала лет с четырех, сидя на нижней полке в универсаме среди трехлитровых банок березового сока, – ждала, когда же мама в огромной очереди отхватит набор костей на суп. Ну, и мое новое платье из маминого не очень нового тоже помню, что уж там. «Главное – фантазия», – говорила мама.
И вот вы верите, что все это проходит бесследно? Я имею в виду оптимизм. Мне кажется, он просочился в гены. Потому что кризис в каждом поколении свой, а радость жизни не проходит, хоть и можно иногда пускаться в байроновский сплин и поскуливать о тяготах бытия. Мол, доллар и евро ведут себя неприлично, и все мы их поведение осуждаем. Местами идут сокращения, и народ боится потерять работу. Зарплаты не успевают за ценами и тарифами. Слетать погреться на теплом песочке без битого стекла и собачьих приветов уже кажется не таким доступным. Однако все эти западные правила экономной жизни у нас не особо работают. Как и советы: «Дай вторую жизнь своим носкам», «Блюда из черствого хлеба», «Сто полезных вещей из старых бельевых прищепок» и прочие лайфхаки. Потому что наше поколение делится на три группы: кого кризис коснулся, кого не коснулся и кому вообще по барабану. И вот последних, как мне кажется, подавляющее большинство.
Эти оптимистичные чуваки делают погоду и искажают причинно-следственные связи. Это они выстаивали часовые очереди, чтобы отхватить по две плазмы на заре кризиса и уже несколько месяцев не знают, куда ставить вторую. Это для них такие же оптимисты открывают рестораны с пельменями по полторы тысячи рублей за порцию и кусками мяса с зелеными палочками фасоли – по три. Это из-за них в автосалонах иномарки проданы вплоть до июня 2015 года, а старинная мудрость: «Дома кушать дешевле» – опровергается вечерней посадкой в общепите.
Узкие специалисты, работа которых состоит в том, чтобы изучать поведение окружающего человечества, пишут в авторских колонках толстых журналов, что секрет оптимизма прост. Мол, люди стараются поддерживать прежний образ жизни и не снижать потребительских аппетитов, несмотря на усложнившиеся условия. Это помогает людям морально пережить трудности. Интересно получается! Помнится, бабушка тоже рассказывала, как занавески шли на платья, лишь бы иметь свежесшитый наряд и отличное настроение. Наверное, не стоит удивляться происходящему. Это почти генетическая память, антикризисные настройки.
Мои знакомые не из тех, кто распространяется о трудностях. Может, кто и рядится в занавески, конечно, но все так же покупаются новые автомобили, а на прежние ставится новое оборудование. Все так же манит Рим и прочее вечное, радуют свежие книги и столичные театры, а также новый фарфор и объективы для фотокамер, ищутся няни для детей и репетиторы в игре на гитаре. Наверное, в чем-то люди ужимаются, чтобы иметь то привычное, в чем ужаться не могут и не хотят.
Что уж говорить, наше поколение тонкокоже и белоруко. Мы заметно слабее предыдущих. Мы умеем капризно кривить губы, не едим хлеб из лебеды и многое хотим забыть. Наверное, найдутся те, кто скажет, что генетическая память тут ни при чем. И все же мне кажется, что оптимизм, на котором выживали предыдущие поколения, не выветривается так просто на наших мусорных ветрах. Это защита от нытья и руководство к действию. Только срабатывает наносное желание поныть и вдохнуть новую жизнь в старые носки – в голове щелкает, и ты бросаешь носки в мусорное ведро и идешь с друзьями отмечать кризис в кафешку. Подумаешь! Мы и не такое видали.
