На фестивали науки приходит очень много народа, с разной подготовкой и мотивацией. И у людей всегда есть выбор: пойти туда или сюда. Поэтому обычно я со спокойной совестью представляю свою потенциальную аудиторию как что-то читавшую, например, про черные дыры, а не просто знающую это словосочетание. Я хочу рассказать о черных дырах и пытаюсь то, что знаю, запихнуть в какую-то удобоваримую форму, но это все-таки определяется тем, что я хочу рассказать. Если у меня это не получается сделать достаточно просто, это уже, что называется, проблема слушателя. Значит, материал такой. То есть я сделал так, как мне хотелось, и я рад, если какой-то процент людей это понял. В очень редких случаях я адаптирую лекцию под какую-то конкретную, специальную аудиторию, обычно этого не происходит. Не думаю, что вообще ученые часто так делают. Скорее, под аудиторию выбирается тема.
★ ★ ★
К каждому самому «неговорящему» ученому можно приставить редактора, который сделает за него работу по превращению хорошего смысла в хорошую форму. Дальше мы приходим к вопросу, для чего это нужно с точки зрения самого ученого, редактора, читателей. Это серьезный вопрос. Популяризация науки очень редко существует сама по себе, она должна быть вплетена куда-то еще. Часто популяризация науки связана с тем, как наука финансируется. Например, в американской науке очень много частных денег. Там действительно важно рассказывать о результатах своих исследований, потому что следующий результат та же группа ученых может получить, если университету достанутся какие-то частные деньги. Или это адекватные, понятные решения конгресса, состоящего из незамысловатых конгрессменов, которым тоже надо простым языком это рассказывать. И более того, эти конгрессмены должны знать, что это рассказали их избирателям. Это не совсем отчет, а скорее описание того, что хочется сделать еще. В Италии, Франции, Швеции другая система финансирования – там популяризации науки меньше. Есть еще один очень специфический вариант – если это просто станет модным, будет частью развлечения. И edutainment сейчас неплохой тренд для нашей страны.
★ ★ ★
Фестивали науки появляются потому, что есть организаторы – люди, которым хочется создать какую-то среду вокруг себя. Это как цветы на подоконнике в Норильске выращивать. Они никогда не разрастутся в большой сад, потому что климат не тот. Но хочется, чтобы вокруг было зелено. И есть люди, которым хочется пребывать в такой среде. Я пока не вижу тенденции к тому, чтобы эта экосистема превратилась в глобальную в масштабах страны. Динамика положительная, но потребительский рынок таких мероприятий на самом деле очень ограничен. Организаторы часто обращаются к ресурсам структур, для которых это могло бы быть заметным имиджевым ходом. Крупные вузы – один из хороших ресурсов, которые могли бы способствовать созданию такой экосистемы. Сейчас они находятся в большой зависимости от количества своих студентов. В Томске, например, два крупных вуза в прямом смысле конкурируют за студентов.
★ ★ ★
Мотивация заниматься популяризацией науки у ученых, конечно, у каждого своя, индивидуальная. Но, я думаю, базовая формулируется так: «Это действительно интересно, почему бы не рассказать об этом кому-нибудь еще?» Если человек не является законченным интровертом, то в принципе желание поделиться чем-то в той или иной форме для него естественно. Просто какие-то формы ученым исторически ближе, а какие-то нет. Ну не сидят наши ученые в Твиттере. А лекции – это понятная вещь. Или статью популярную написать.
★ ★ ★
Теоретически сейчас была бы очень эффективна совместная работа хорошего журналиста-популяризатора с учеными, которые в принципе готовы что-то рассказывать, но не готовы потратить время, чтобы научиться рассказывать это по-простому. А журналисты не готовы потратить столько времени, чтобы научиться рассказывать качественно и без ошибок. Некоторые, например Ася Казанцева, пытаются сразу в себе соединить это. Вопрос состоит в том, часто ли получится это совместить в одном человеке.
★ ★ ★
Ученые не сильно отличаются от всего остального населения страны, по крайней мере, от остальных людей с высшим образованием. Наука – это массовая профессия. Например, у нас институты большие, людей в них работает много. В одном нашем институте (ГАИШ. – Прим. ред.) астрономов, наверное, больше, чем во всей какой-нибудь Голландии. Поэтому ученые – люди точно такие же, как все, ровно с таким же делением на красных, белых и так далее, в том числе и в политическом смысле.
★ ★ ★
Мы привыкли к тому, что в фильмах и сериалах ученый – довольно карикатурный персонаж. Конечно, такие тоже бывают, но не всегда. Большая часть ученых – это экспериментаторы, к ним это вообще неприменимо. Они уж совсем нормальные люди. А как раз теоретиков, которые могут быть аспергерами, довольно мало в абсолютном числе. И относительная доля их среди ученых мала. Просто волею судеб публично видимыми становятся как раз крупные теоретики (ну, так получается). Возникает некая самоподдерживающаяся система, и самыми востребованными и известными образами являются зачастую самые карикатурные.
★ ★ ★
В какой-то момент я вдруг заметил, что и я, и коллеги читаем много фантастики и фэнтези. Наверняка у психологов есть какой-нибудь термин по этому поводу, но, я думаю, это происходит потому, что фантастика и фэнтези – это миры, где интеллектуальное превосходство дает превосходство физическое. Если Эйнштейн пойдет глухой ночью мимо темной подворотни и на него там нападут, он получит по голове и все, правильно? Если мы перенесем эту ситуацию в мир фэнтези, то Эйнштейн превратит нападающих в жаб еще на подходе. Все вокруг осияет пламенем и пойдет дальше. Это фантастически привлекательная вещь.
★ ★ ★
«Стартрек» прикольный. Я имею в виду еще тот, старый. В 1960-е годы в США это была неприкрытая государственная пропаганда научно-технического прогресса, и я допускаю, что тогда каких-нибудь просвещенных американских гуманитариев могло тошнить от этого сериала. Но спустя полвека, живя в другой стране, когда все изменилось, это очень забавно смотреть – как «Ленин в 1918 году». Плюс как у Эрдмана: «Я курьер и хочу про курьеров читать…» – действительно там есть вещи, мне как астрофизику понятные и интересные, это тоже, естественно, добавляет сериалу привлекательности в моих глазах.
★ ★ ★
Могу сделать каминг-аут, наверное, чаще всего я смотрю ТВ3. Дело в том, что днем (когда нормальные люди работают) они гонят ужасные программы собственного производства, а вечером, когда я ужинаю, показывают сериалы типа «Костей», «Нейродетектива» или «Менталиста». И как раз в этих-то сериалах и рассказывается, что никакого чтения мыслей на самом деле не существует и т.п., они несут потрясающий заряд рационализма. Крыша едет, когда люди смотрят не такие сериалы, а что-то, что выглядит как аналитическая познавательная программа. Они смотрят на РЕН-ТВ эту «Военную тайну», или «Чапман», или «Мистические истории» на ТВ3, и беда приходит через вот это все.
★ ★ ★
У нас и Академия наук в Москве, и РПЦ в Москве. И как-то они там уживаются. Я не знаю, что с этим делать. И я даже не хочу думать об этом. Это как все время думать о том, что ты умрешь – очень изматывает, надо признать. В идеале должны настолько измениться общие социально-политические условия, чтобы просто стало по какой-то причине выгодно не писать всякую ерунду, не показывать ее по телевизору. Если прокапывать общество по научно-популярной капельнице, социально-политических условий это не изменит. Они меняются социально-политическими процессами. И уж как эти изменения будут происходить – снизу, сбоку, сверху, если считать, что прилетят инопланетяне, – я не знаю. Все политэкономические исследования учат нас тому, что если в стране много умных, из этого не обязательно получается что-то хорошее. Как в Германии начала ХХ века, например. А это была в то время, пожалуй, самая научно-техническая страна в мире, в придачу с огромной гуманитарной культурой. Не сработало.
★ ★ ★
Я стал заниматься астрофизикой, потому что однажды в детстве как-то долго болел и за это время прочитал все тома детской энциклопедии. Из того, что там было (про биологию, про динозавров, про физику, химию, математику), мне интереснее всего было именно про астрономию. Так что потом начал читать книжки уже в основном по астрономии. В этом смысле выбор не случаен, потому что была осмотрена вообще вся поляна.