Александр Курицын: Ваш концертный тур называется«4000 лет», а что происходило четыре тысячи лет назад?

Борис Гребенщиков: Ну, я не помню, это вопрос к историкам, а не ко мне. Человеческая память не в состоянии выдержать так много.

АК: А ваше ощущение истории каково?

БГ: Я не знаю даже,есть ли оно у меня. А должно быть? Что такое ощущение истории?

АК: То, какие события для вас важны, к какой социальной общности вы себя причисляете, за что вы переживаете.

БГ: Я никогда не причислял себя ни к одной социальной общности, и мне кажется странным тот, кто начал бы себя к кому-то причислять. Судя по всему, я человек, но причислять я себя ни к чему не буду, лучше буду себя вычислять из всего. С общностями тяжело. Вы задаете концептуальные вопросы, которые на самом деле в жизни никому в голову не приходят. Я живу, сплю, ем, играю музыку, пишу песни – это то, что меня интересует.

АК: Но, допустим,знаете ли высудьбу ваших одноклассников?

БГ: Нет, я с ними не встречался. Причем по самой простой причине. Меня не очень интересует воображаемое прошлое, я не испытываю никакой ностальгии по тому времени, когда мне было пятьлет, или семь, или двенадцать, или семнадцать, поэтому встречаться с людьми, которые будут говорить: «А помнишь, что было тогда?», мне кажется удивительно бессмысленным занятием. Да, я помню. Есть еще вопросы? Нет? Все. Я не считаю, что тогда было лучше, чем сейчас. Я считаю, что сейчас лучше, чем тогда.

АК: Но если посмотреть с другой стороны,вы же часть какого-то поколения.

БГ: Если поколение подкрадется ко мне и встанет сзади, тогда мне придется признать, что, вероятно, да. А так – какого именно поколения? Людей, которые родились 27 ноября 1953 года, или какого? Как я узнаю – часть чего я? Я просто человек, со своими пристрастиями, со своими друзьями, с какими-то людьми, которых я люблю, но не больше.

Мария Гончарова: Друзей у вас, наверное, много, а что вывкладываете в понятие «дружба»?

БГ: Я даже этого слова не использую.

МГ: Но вы только что сказали, что у вас есть друзья.

БГ: Да, я понимаю, что когда я говорил это слово, я подставлялся. Попробую объяснить: я не знаю, что обычно подразумевается под друзьями, но у меня есть люди, к которым я очень хорошо отношусь, и их довольно много. Надеюсь, что часть из них ко мне тоже хорошо относится. Ручаться, что ониотносятся ко мне хорошо, я не могу, потому что я не их психотерапевт. Я не такой идиот, чтобы предполагать, что эти люди ко мне хорошо относятся по определению. Поэтому я предпочитаю любить людей и не ожидать от них взаимности. Если кто-то мне симпатизирует, я буду счастлив, но считать своими друзьями,в то время как они могут считать иначе, мне кажется немного странным.

АК: Давайте на другую тему перейдем. Вот у вас есть айфон, какие там приложения стоят?

БГ: Давайте посмотрим.

АК: Skyscanner, Google Translate. А твиттер?

БГ: Зачем?

МГ: Ну, вот некоторые отвечают, чтобы не хранить мысли в голове, а от них избавляться таким образом.

БГ: Я, наверное, глупый человек, у меня не так много мыслей, и они совсем меня не тревожат. А главное – уменя нет мыслей, которыми бы мне хотелось поделиться с людьми.

МГ: Но вы делитесь своими мыслями и любимой музыкой в своей радиопередаче.

БГ: Совершенно верно, но я стараюсь туда свои мысли не допускать, а пускать только проверенную информацию, стараюсь не давать никакой оценки. У меня хорошее отношение к «Радио России», потому что однажды я был в избе одного знакомого пчеловода где-то глубоков Ленинградской области и заметил, что единственным источником музыки и вообще любой информациибыла старенькая коробочка на стене. В тот момент я понял, сколько таких домов по России, где эта коробочка висит. Я, естественно, узнал, какое там радио играло – «Радио России». Это вам не FM. Если где-то выступать, так в этой штуке, чтобы слушали бабушки в далекой деревне в Таганрогской области. Это интересно. К такому радио я отношусь с большим уважением и однажды в каком-то интервью ляпнул, что если с кем-то и сотрудничать, то с ними. Тут же, на следующий день, мне позвонил директор этой радиостанции и предложил вести музыкальную радиопередачу. Я не привык отказываться от своих слов. Несколько месяцев пробовал, получится ли, и не был уверен. Потом первую передачу мне помог сделать мой старый приятель – первый гитарист группы «Кино» Леша Рыбин, он прислал наметки, я с ними поработал и понял, что в этом формате программа может существовать. С тех пор почти семь лет это продолжается.

АК: Какие у вас отношения с телом?

БГ: Оно меня терпит. Пока еще.

АК: Ну,просто мое требует зарядки, пробежек. А времени не хватает, чтобы заняться йогой, например.

БГ: Мой опыт подсказывает, что время имеет способность удивительно пластично растягиваться, когда это нужно. Существуют такие приключения со временем, и выясняется, что все можно успеть, если захотеть. Причем без всякой спешки. Главное не торопиться. А все остальное позаботится о себе само. Вы же это знаете сами.

МГ: Не получается.

БГ: А вы просто перестаньте торопиться – и все. Когда перестанете, тогда поймете, что сможете сделать вдвое больше.

МГ: Я запомню.

БГ: А вы прямо сейчас перестаньте.

МГ: Сейчас я не могу, у меня же еще волнение присутствует.

БГ: Нет, вы волнуйтесь на здоровье, только не торопитесь. Волноваться можно. Без волнения какая ж жизнь.

АК: Так вот к телу. Вы как-то с ним работаете?

БГ: Я его от себя не отделяю. Тело – это мое внешнее проявление. И как таковое меня забавляет, что оно до сих пор живо. Несмотря на все условия, которые, казалось бы,должны были давно его похоронить. Оно еще живо, и для меня это такой подарок каждый день, что я кроме как с удивленным восхищением к нему относиться не могу.

АК:Тогда вопрос – какое последнее чудо с вами произошло?

БГ: Не могу, к сожалению, называть его, потому что это принадлежит к разряду сакральных вещей, которые я не уверен, что можно описывать. Тем более учитывая, что позавчерая был на Афоне. Предпочитаю о чудесах не говорить, по самой простой причине: во-первых, то, что для меня является чудом, не всегда является чудом для других людей, и не всегда то, что для других является чудом, для меня является чудом. Когда я смотрю в небо и вижу облака – для меня это чудо, тот факт, что это существует, что я это вижу, что я способен это оценить. Сейчас я съел манговый сорбе в кафе на набережной, и это было чудо. Я не ищу удивлений. Они ведь тоже разные бывают – открыл шахту лифта, туда ступил и упал на пятнадцать этажей. Удивление, да? Но я без такого могу обойтись. Предпочитаю восторгаться.

АК: Вы религиозный человек?

БГ: Очень хороший вопрос, только объясните мне, что это такое.

АК: Хорошо, по-другому – вы эволюционист или креационист?

БГ: Мир создан богом, и в план бога входит эволюция – таким образомвсе и развивается. Вопрос в том, существует ли бог? Да, существует. Одно не противоречит другому, эволюция входит в божественный план. Откуда взялся большой взрыв? А хер его знает. Но без участия бога он произойти бы не мог.

АК: Сейчас происходит, не знаю,замечаете вы это или нет, обширная православная истерика по поводу акции Pussy Riot, поведения патриарха. Могли бы вы это прокомментировать?

БГ: Кто я такой,чтобы комментировать действия самого патриарха, но могу сказать, что слышал,как монахи на Афоне говорят об этом не без легкого удивления. Если все называть русскими словами, то все становится безумно просто и ясно, как только концептуальное исчезает. Допустим, девки Pussy Riot в чулках на голове решили сплясать не на амвоне храма Христа Спасителя, а, скажем, на какой-нибудь особо чувствительной площадке клуба байкеров. Что с ними будет? Мало не будет. Достанется. Хорошо, если они готовы на это, тогда вопросов нет. Если же они идут на это, думая, что там хилые попики, которые даже не заметят этого, значит, они недооценили силу церкви. Теперь, когда Хирург с «Ночными волками» присоединился к дозорам вокруг церквей, я думаю, что сопротивление Pussy Riot и всей остальной интеллигенции будет подавлено этим единым стальным строем и попыток повторить такое действие не будет. И интеллигенции, кстати, лучше всего примкнуть туда же.

МГ: Девчонок-то вам не жалко?

БГ: Девчонок мне всегда жалко. Мне даже мальчишек было бы жалко в данном случае. Это не извиняет их глупости совсем. Они должны были быть выпороты, и все-таки лучше бы они пошли в байк-клаб, хоть бы удовольствие получили с какой-то стороны. А от попов этого ждать нельзя. Но то, что государство почему-то вдруг берет на себя право заниматься внутрицерковными проблемами, это не очень понятно. Почему у нас, блядь, простите, и даже можете это слово не вычеркивать, неофашисты ходят и милиция их защищает, а девочек, которые в храме позволили себе абсолютную чушь, сажают на семь лет? Скажите мне, как называется это государство?

АК: Ну,или вот еще в России сейчас, в Петербурге, приняли закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних.

БГ: Их по телевизору не показывают?

АК: Да не точто по телевизору не показывают, дело не в нем. Вот у вас майка радужная такая, все цвета гей-движения.

БГ: Это не только гей-движения, а может быть, еще за свободу голубых дельфинов, например.

МГ: А расценят так.

БГ: Так расценить можно все что угодно, даже если черно-белая будет радуга, и за это могут посадить. Все зависит от того, кто хочет сажать. Дело же не в геях.

МГ: А то, что такой закон могут принять в наиболее прогрессивном городе России?

БГ: Ну, я счастлив, что вы так высоко оцениваете Петербург, но опыт показывает, что не все может быть так хорошо. Дело в том, что пока у нас промежуточный этап в истории России. Настоящая жизнь начнется, когда к власти придет дева, которая будет перевоплощением королевы Виктории, и при ней начнется новая викторианская эра. И это будет в самом скором времени, она уже родилась, как говорят. Вы ведь, правда, первые, кому я про это говорю, потому что я только вернулся из святого местаи рассказываю то, чего никто не знает. Новая страница истории России начнется с того, что у нас будет царица. Это старцы говорят, а верить или не веритьим невозможно – раз они говорят, значит, правда.

МГ: Могу я задать пока простые вопросы? О чем вы, например, мечтаете?

БГ: Между мечтами и действительностью я выбираю действительность. Я не мечтаю, а делаю. Вот сейчас надо доиграть сезон до конца июня, в июле три-четыре фестиваля, потом одну песню закончить с королевским симфоническим оркестром, осенью играть программу, более акустическую, чем то, что мы делаем сейчас. Вот те планы, которые есть.

АК: А я хотел у вас узнать: кто такой Путин?

БГ: Человек, наверное. Я с ним не знаком, поэтому ничего сказать не могу. Я его никогда не видел и ничего о нем не знаю.

МГ: Вот в мае нас ждет«Евровидение», куда отправляются «Бурановские бабушки», у которых в репертуаре и ваши песни есть.

БГ: Да, они отличные, мы с ними водку выпивали. Это самое настоящее высшее явление культуры, которое есть в современной России. Правда.

АК: У меня еще был вопрос про образование. Чему важно в жизни научиться?

БГ: Я думаю, что резонным было бы возвращение образования в Россию, которое за последние лет тридцать полностью уничтожено, то есть хорошо было бы, если бы возник класс учителей, которые работают на совесть. Вероятно, нужно, чтобы им зарплату повысили,чтобы школы были, учебники, чтобы всех, кто пойман на коррупции,тех сразу расстреливали. Если расстрелять человек 20–30, люди задумаются.

МГ: Вы за такие карательные меры?

БГ: Ну хорошо, можно уши отрезать.

МГ: Или руки за воровство, как в Китае.

БГ: Кстати, я никогда не слышал, чтобы там отрезали руки и, судя по количеству коррумпированных чиновников, которых там расстреливают постоянно, это не очень действует.

АК: Вы сейчас говорите о технологии, а человеку чему важно в жизни научиться?

БГ: Зависит от социального положения. Если ты крестьянин, то тебе нужно уметь пахать, знать, когда урожай, когда там, не знаю, Демьян Косой переходит в Яблочный спас, когда надо какие ягоды собирать, а в свободное время читать Альфредаде Мюссе – пожалуйста. Или как швейцарские крестьяне, которые занимаются крестьянством, а зимой, когда работы нет, собирают часы Patek Philippe. Все зависит от того, какое место занимает человек в обществе.

АК: Вот вы сейчас переводите «Бхагавад-Гиту», вы делаете это по подстрочникам?

БГ: Я сделал один прямой перевод с английского, но когда я начал сравнивать с подстрочниками, оказалось очень много своеобразных трактовок, и сейчас я пытаюсьвернуть книге тот изначальный смысл, который в ней был, ичтобы это было изложено нарусском языке. Причем не на академическом русском, который всем хорош, но читать его нельзя. Когда я добьюсь того, что это будет понятно и просто, тогда можно считать, что перевод удался.

МГ:А зачем вы вообще это делаете?

БГ: Ну, я проснулся как-то раз в Индии с тем, что мне дали такое задание. В голове у меня было: теперь, дорогой, тебе все-таки придется перевести «Бхагавад-Гиту». Я сопротивлялся, как мог, потому что это очень долго, огромная работа, а у меня и другой работы много.

АК: Кстати, понятие «работа» для вас существует?

БГ: Переработка хаоса в организованное духовное пространство. Не мне судить, получается ли у меня. Я делаю то,что делаю. Как писал поэт: «Но пораженья от победы ты сам не должен отличать». Я согласен.