«Отречемся от старого мира…»

Одно звучание фамилии Бельские вызывает ожидание рассказа о необычных людях. Действительно, представители старинного княжеского рода, ведущего свое происхождение от литовского князя Гедимина, часто фигурируют в описаниях событий XVI столетия. Связь нижегородских Бельских с известной династией, казалось бы, маловероятна. Однако в свое время одним из членов семьи в московском архиве были найдены документы, указывающие на такую возможность. К сожалению, после его смерти все материалы были утеряны. Но и без громкой фамилии нижегородские Бельские были людьми интересной судьбы.

Сын врача Сергей Александрович Бельский с головой ушел в революцию, даже не стал получать образование. Убежденный коммунист, он не позволял вести разговоры о дворянском прошлом семьи. Его двоюродная сестра была замужем за одним из Рукавишниковых, об усадьбе которых на Верхневолжской набережной в городе было сложено немало легенд. Отголосок этого момента и веяние эпохи – тщательно укрываемая на дне сундука книга «Проклятый род». Ее автор – поэт-символист Иван Рукавишников, чей отец и построил «дом-дворец», за основу взял историю трех поколений своей семьи. В сундуке была спрятана и шкатулка из «рукавишниковского» дома. Не менее ярко характеризовали Сергея Александровича высокие требования к сервировке стола, на котором по праздникам появлялся гарднеровский фарфор. Хозяин был человеком гостеприимным, терпеть не мог прижимистости, несмотря на то, что большому семейству жилось нелегко. Соседи говорили: «У Бельских то пусто, то густо».

Его жена Анна Степановна образования тоже не получила. Выучилась портному делу у двух немок, которые жили в городе, и была прекрасной рукодельницей. Очень любила книги, и зимними вечерами ее дочь и внучка засыпали под чтение французских романов.

Старший сын Бельских Александр прошел путь от моряка-подводника до контр-адмирала и большую часть жизни прожил в Москве.

Просто соседство или родственные связи – теперь точно сказать нельзя – соединили семью нижегородцев с тем кругом людей, что в конце XIX – начале XX века играли одну из знаковых ролей в культурной жизни страны. В доме на Сивцевом Вражке, гостя у сына, Анна Степановна познакомилась с Евдокией Константиновной Дмитриевой. В семье Бельских считалось, что она была дальней родственницей.

На Сивцевом Вражке

«У меня хранятся воспоминания Евдокии Константиновны, которая дружила с моей бабушкой, о встрече с Львом Толстым. Еще у нее был внук Коля – художник», – рассказала смотрительница Нижегородского музея-заповедника Инга Евгеньевна Гуляева. И потянулись ниточки к интереснейшим людям и судьбам.

Евдокия Константиновна родилась в семье крупного московского предпринимателя и известного общественного деятеля Константина Васильевича Рукавишникова, который в 1890-х годах был московским городским головой. Строительство школ, приютов, маяка в Феодосии, попечительство над многими благотворительными учреждениями – в этой области у семьи Рукавишниковых действительно был талант. Ее мать – урожденная Мамонтова. Родственниками с этой стороны были Третьяковы и Якунчиковы. Разумеется, Евдокия Константиновна не могла не оставить воспоминаний о тех, для кого живопись, литература, музыка были той средой, где они жили в полную силу и щедро делились своими открытиями с другими.

Текли часы в доме на Сивцевом Вражке в неспешных беседах о прошлом. Свидетелями их была и Инга Евгеньевна, которую порой посылали в магазин «Восточные сладости» на Арбате, чтобы девочка купила себе халвы. От той далекой беззаботной поры у нее и остались подаренные бабушкой воспоминания о встрече с Львом Толстым в доме известного издателя Анатолия Мамонтова, брата Саввы Великолепного, как называли московского покровителя культуры его друзья.

Мальчик с Арбата

Традиции семьи, в которой сплелись корни Мамонтовых, Рукавишниковых, Дмитриевых, Набоковых, Серовых, получили продолжение в удивительной одаренности Коли Дмитриева – талантливого художника, чья жизнь оборвалась в пятнадцать лет.

Он родился в 1933 году в семье художников по текстилю. В семь лет начал увлеченно рисовать. В воспоминаниях о Коле бабушка пишет: «Интересно, как мы с его отцом пошли показать Колюшины работы И.Э. Грабарю. Он, верно, думал так: говорят, мальчик способный, рисунки будут неплохи... А когда, не торопясь, взял папку, открыл ее, стал смотреть, один, другой откладывать... вдруг не выдержал, схватил меня за руку и, потрясая ее, несколько раз повторил: “Поздравляю вас, поздравляю, какой талант!” И моему дорогому сыну тоже пожимал руку и повторял: “Поздравляю, не ожидал ничего подобного!” Всю папку пересмотрел, сам вынимал рисунки, разглядывал, хвалил...»

Летом 1948 года в деревне Репинка Калининской области Коля меньше чем за два месяца создал около 150 акварелей и рисунков, в которых видно, как окрепло его дарование. 12 августа Коля погиб в результате несчастного случая на охоте: его приятель, оступившись, неловко оперся на заряженное ружье, которое выстрелило в мальчика.

Спустя год в Центральном доме работников искусств открылась первая персональная выставка Николая Дмитриева. Борис Пастернак написал знакомой: «Я был на выставке и ошеломлен увиденным. Головокружительность дарования этого удивительного мальчика несоизмерима с печальным фактом его смерти. Мне кажется, будь он, по счастью, еще жив и даже гораздо старше годами, все равно я точно так же плакал бы перед этими работами...» Три года спустя Лев Кассиль написал о Коле повесть «Ранний восход», которая была переведена на польский, английский, немецкий и китайский языки.

Сейчас Колины работы хранит его младшая сестра Екатерина Федоровна Гиппиус. Она откликнулась на письмо и выслала два рисунка брата, отрывок из воспоминаний бабушки о Коле. Так, случайный рассказ познакомил с творчеством пятнадцатилетнего художника, картины которого говорят о ярком таланте, а история нижегородской семьи приблизила давно ушедшую эпоху и людей, создававших ее.