"Загадки вачкасов"
«Селедка» продолжает исследовать малые города и поселки области. На этот раз журналист Юлия Сухонина по спецзаданию отправилась в Вачский район. Земля праматери-утки, сигнальных огней по горам, мертвых и живых источников в оврагах и стальных дел мастеров – полтора часа пути, и вы там.
Наш проект продолжается. Если вы живете или когда-то жили в Нижегородской области и вам есть что рассказать о своем городе, напишите нам письмо по адресу seledka@ekproject.ru.
В путешествиях по российской глубинке лучше не полагаться на прихоти редкого общественного транспорта. Это ограничит в возможности увидеть что-то большее, чем сам райцентр. Поэтому в Вачский район мы отправились на УАЗе, маршрут наш пролегал в том числе по грунтовым дорогам. Если углубиться в историю этой территории бывшего Муромского уезда Владимирской губернии, то появится повод для грусти – за один день не посетить всех достопримечательностей. С гостиницами в Вачском районе беда – мы не увидели ни одной вывески мотеля. И, наверное, единственный выход – брать походную палатку для полного погружения в сказочную историю этого края.
Мы выехали из Нижнего Новгорода рано утром и уже через час наматывали на колеса километры вачской земли. Первое, что сразу же отметит каждый путешественник, это причуды ландшафта. Дорога, которой уже несколько веков, стелется серой лентой по краям оврагов, ныряет в низинки лесных речек, петляет между островами леса и рисует серпантин по склонам – а все потому, что на самом деле вы едете не просто по высокому берегу Оки, а по Перемиловым горам.
Название свое они получили то ли от имени языческого бога любви и согласия Перемила, то ли от восторга святой Февронии, которая вместе с супругом-князем Петром была изгнана в этот край боярами из Мурома: «Какие премилые горы!» Возможно, что оба повода приняли участие в наименовании этих красот. Тут действительно мило. Глаз не устает от монотонных лесов, как на севере Нижегородской области, или панорамных равнин, как на юге. За окном – словно представление природного театра: каждую минуту кто-то раздвигает, перегруппировывает декорации. И смотреть на эти холмы надо с пониманием того, что тут стояли богатырские заставы, а сигналы о тревоге передавали, зажигая сигнальные костры на самых высоких точках. Отсюда, говорят, и пошли такие названия селищ, как Пожога. Сейчас Перемиловы горы молчат. И говорить их заставляют только археологи, которые давно уже докопались до боевой истории этих мест. Все начинается буквально с первого же вачского села на старом муромском тракте – Арефино. Оно раскинулось на очередном склоне Перемиловых гор. Сворачиваем.
Мастера варенья
Это одно из самых древних сел Вачского района. Богатырская застава Х века, Входоиерусалимская пустынь со слободкой до середины XVIII века – разве не славная история? Село большое и небедное, а из старинного – только Троицкий храм 1700 года постройки, стоящий на склоне над родниками, да пара улочек с любопытными наличниками. И даже ради этого стоит свернуть с дороги – сами императоры не гнушались!
Село, расположенное на старинном тракте, который бежал из Нижнего Новгорода через Муром на Владимир и Москву, изобиловало постоялыми дворами и трактирами. Поэтому именно тут меняли лошадей и обедали, а то и ночевали властители земли Российской – Петр I, Павел I и будущий Александр II. Сохранилось предание, что Павел I отведал здесь местного варенья, которое варилось в селе по особому рецепту: ягода оставалась живой и получала минимум термообработки. Ягоды же использовались этими кондитерами-самородками самые лучшие, благо окружающие леса были надежными поставщиками. Говорят, капризный и переменчивый император пришел в такой восторг, что и сам накушался, и для семейства своего приобрел сразу несколько видов сладости.
Стародуб Вочский
Не удивляйтесь, это старинное название Вачи. Краеведы уверены, что именно с этой территорией связаны известия о русском городе Стародубе Вочском. Почему Вочский? Потому что стоит на речке Вачке – в финно-угорских языках «воча» – это утка, праматерь всего живого, вынувшая землю со дна великого моря. Первое и единственное упоминание о Стародубе в письменных источниках есть в «Списке русских городов дальних и ближних» XIV–XV веков, где он назван в числе залесских городов между Муромом на Оке и Стародубом на Клязьме. И воображение рисует еще одну боевую заставу, но перед глазами обычный райцентр с машдворами на окраинах и панельными пятиэтажками в центре. Советский универмаг с чудесным китайским ширпотребом. Ресторан в лучших провинциальных традициях – давно не ели салатов по 35 рублей за порцию?
И все же жемчужина Вачи – это усадьба фабриканта и праотца ныне существующего завода «Труд» Дмитрия Дмитриевича Кондратова и его многочисленной семьи, где в 1897 году принимал он у себя в гостях выдающегося писателя, «совесть России», Владимира Галактионовича Короленко. Писатель приехал в Вачу для душевного и телесного отдохновения. Ежедневные санные поездки в окружающие села и деревни, врачующие пейзажи зимней природы подействовали на литератора успокаивающе, бессонница пошла на убыль. Терзали его только условия жизни вачских ремесленников.
Сейчас крепкий дом с ажурным, хоть и покосившимся крыльцом служит детской школе искусств. Рядом несколько зданий из старинного красного кирпича, которые принадлежали наследникам семьи Кондратовых.
Проехать мимо длинных корпусов завода «Труд», который выпускает тысячи ложек, вилок, ножей и топоров, не получится. Просто надо помнить, что век назад блестящая прихотливая вилочка для фруктов появлялась на столах с накрахмаленными скатертями из душных беспросветных и грязных помещений, в которых трудились вачские ремесленники. Висящая взвесью металлическая пыль от шлифовки убивала мастеров раньше остальных болезней. Но выбора не было – вачская земля не настолько плодородна, чтобы прокормить своих детей. Поэтому на начало ХХ века процент ремесленников и мастеров по металлу на тысячу населения тут был выше среднероссийского.
В Ваче можно пообедать – замечено несколько точек общепита. Купить изделия местного завода тоже можно, правда, продавцы предупреждают, что «сталь-то, может, уже и не наша, а работа наша». О посещении местного музея стоит договориться заранее.
Морозный узор финифти
Пять минут пути от Вачи – и вы на родине серебристого завитка, то есть казаковской филиграни. Прежде чем начать восхищаться красотой исполнения и ценами, остановитесь у храма. Этот красавец, похожий на корабль, – памятник градостроительства и архитектуры федерального значения. Никольская церковь была построена в 1828–1841 годах по проекту Огюста де Монферрана, особую славу которому в России принесло строительство в Санкт-Петербурге Исаакиевского собора и Александровской колонны. В Нижнем Новгороде Монферран принял участие в разработке фасадов зданий Нижегородской ярмарки и проекта Спасского Ярмарочного собора. Казаковский храм обычно в этом славном списке почему-то не упоминается.
Бывшее казачье поселение, где сначала несли пограничную службу, а в мирное время плели рогожи, в ХХ веке подарило миру первые ювелирные шедевры филиграни. Это искусство привнесено сюда в 1930-х годах из костромского села Красное-на-Волге. И до сих пор казаковское предприятие художественных изделий (КПХИ) производит в этой технике ювелирные украшения, подстаканники, ложечки, конфетницы, вазы, шкатулки, лоточки, чаши и даже настенные панно. Тонкое искусство – словно не серебряную проволоку, гнутую над газовой горелкой ловкими руками мастерицы, а морозный узор в руках держишь.
На фабрике есть музей, посетить который можно и в выходной день, но опять же по договоренности. А кто хочет отведать тяжелый хлеб ювелира, сможет получить мастер-класс. Тут же из предложенного ассортимента необходимо сделать покупки – сувенирные магазины в Нижнем Новгороде рисуют тройные цены. Если повезет, услышите рассказ о смешных зарплатах мастериц, уезжающей из села молодежи и страхе за будущее промысла. Немой вопрос о низких зарплатах всплывает в мозгу всегда, когда взгляд падает на сувенирную продукцию казаковской фабрики, поставляющей красоту «Газпрому», РЖД и прочим богатым структурам.
Княжеский приют
Из Казакова еще раз проезжаете через Вачу, пересекаете трассу и углубляетесь в сельские дорожки – мы едем в село Яковцево и деревеньку Сапун – к князю Трубецкому. Этот блестящий боевой офицер, друг поэта Лермонтова и его секундант в той трагической дуэли с нижегородцем Мартыновым, имел прекрасные перспективы. Однако светские шалости, щекотливый факт, что сама императрица, супруга Николая I, упоминала его в своих интимных письмах и дневниках под именем «Бархат», а также похищение замужней дамы сыграли с Трубецким злую шутку. Император сначала женил его на своей фаворитке, а потом отлучил от света.
Брак не был счастлив – княгиня родила дочь и уехала во Францию. Лишенный привилегий Трубецкой вынужден удалиться в одно из своих имений. Сорокалетний князь выбрал высокий окский берег – гора с севастопольским названием Сапун и одноименная деревенька, в которой не осталось ни следа от усадьбы, становятся его приютом. Судя по всему, усадьба была весьма скромной, как и весь быт отшельника. Впрочем, поля и леса вполне располагали к охотничьим страстям, а жизненное утешение он получал от приехавшей под видом экономки Лавинии Жадимировской – той самой похищенной дамы, которой все же удалось получить развод.
Счастье Трубецкого длилось всего-то ничего – около четырех лет. Князь упокоился в соседнем селе Яковцеве на церковном погосте. К сожалению, могила утрачена. Но прокатиться полевой дорогой от Яковцева до Сапуна, чтобы оценить окские красоты, очень рекомендуем.
Школа академика
Все, конечно, знают славный и престижный столичный Институт нефти и газа имени Губкина. Немного меньше знают о самом ученом академике Иване Михайловиче Губкине, открывшем России ее главное богатство. И совсем мало кто знает, что начинал свою трудовую карьеру молодой учитель Губкин именно в Жайске, в сельской школе.
Сейчас Жайск – небольшое дачное село с прекраснейшими окскими панорамами и храмом в центре. Местность также связывают со святыми Петром и Февронией, которые причалили к этому берегу, будучи в изгнании. На подъезде к Жайску, сразу после горных серпантинов и узкого мостика, следует обратить внимание на памятник святым и небольшую часовню на горе. На обратном пути, уже проехав усадьбу лесников, поищите выход на высокий берег с видом на остров Китава. Смотровая площадка отмечена самодельной беседкой.
Мертвая вода
По дороге из Жайска, не доезжая до поворота на деревню Мелешки, сверните налево, езжайте сначала полем, а потом лесом по единственной дороге, пешком пройдите по шаткому мостику через овраг с речушкой и под большим обгорелым деревом вы увидите его – Смертный родник. Как говорят старики, не каждого пустит это место. Поэтому, если уж не повезло и заплутали или застряли – не рвитесь, бросайте затею.
Вера в мертвую и живую воду у вачкасов – это, видимо, наследство от древнего племени муромы, которое жило на этих окских горах. Воду из родника принято набирать только в крайних случаях – в основном для тяжелобольных, которым дают ее пить, умывают. Вне зависимости от исхода родник надо одарить. Старики еще верят, что в роднике нельзя купаться – не оскверняй воду, набери в ведро и обливайся в стороне – пусть земля заберет твои болезни.
Мы добрались туда только на третий раз. С нами постоянно происходило что-то странное: то застревали в вачской грязи, то сворачивали не в ту сторону и проваливались в сугробы вместе с автомобилем. Вот наконец доехали. Место тихое, словно спрятанное в складке лесного оврага. Смутили обгоревшие остовы часовенки, но те же старожилы считают, что дело вовсе не в забытой свечке.
Резюме
Сама Вача и окрестные села могут поразить контрастами: старые избушки перемежаются дорогими коттеджами и особняками. И чем ближе к окскому берегу, тем внушительнее усадьбы – места-то красивейшие, с рыбалкой и панорамами. Да и до Нижнего всего сотня километров, что позволяет многим жить за городом круглогодично, а стражам правопорядка на трассе Нижний Новгород – Касимов чувствовать себя в тренде с таким количеством спешащего народа на недешевых автомобилях.
Привыкшие к тяжелому труду вачкасы сейчас уже не могут похвастать такой же занятостью, как прежде. Да и зарплаты таковы, что местные мужики стараются уехать на заработки. В ряде когда-то трудовых сел (Новоселках, Беляйкове) вместо производственных корпусов вас встретят руины с выбитыми стеклами. Но еще у многих домов палисадники огорожены листами нержавейки с вырезанными из них силуэтами вилок и ножей – наследие славного прошлого. В Беляйкове долго страшным скелетом стояло колесо обозрения – когда-то тут кипела жизнь, а потом на ее поддержание в металлолом пришлось сдать и карусель.
Впрочем, Вачский район – из тех, что не заглохнут никогда. Стоящий на древней дороге, которая и сегодня весьма актуальна, он слишком трудолюбив и все еще скрывает в себе достаточно загадок и красот, чтобы привлекать людей.
Мы выехали из Нижнего Новгорода рано утром и уже через час наматывали на колеса километры вачской земли. Первое, что сразу же отметит каждый путешественник, это причуды ландшафта. Дорога, которой уже несколько веков, стелется серой лентой по краям оврагов, ныряет в низинки лесных речек, петляет между островами леса и рисует серпантин по склонам – а все потому, что на самом деле вы едете не просто по высокому берегу Оки, а по Перемиловым горам.
Название свое они получили то ли от имени языческого бога любви и согласия Перемила, то ли от восторга святой Февронии, которая вместе с супругом-князем Петром была изгнана в этот край боярами из Мурома: «Какие премилые горы!» Возможно, что оба повода приняли участие в наименовании этих красот. Тут действительно мило. Глаз не устает от монотонных лесов, как на севере Нижегородской области, или панорамных равнин, как на юге. За окном – словно представление природного театра: каждую минуту кто-то раздвигает, перегруппировывает декорации. И смотреть на эти холмы надо с пониманием того, что тут стояли богатырские заставы, а сигналы о тревоге передавали, зажигая сигнальные костры на самых высоких точках. Отсюда, говорят, и пошли такие названия селищ, как Пожога. Сейчас Перемиловы горы молчат. И говорить их заставляют только археологи, которые давно уже докопались до боевой истории этих мест. Все начинается буквально с первого же вачского села на старом муромском тракте – Арефино. Оно раскинулось на очередном склоне Перемиловых гор. Сворачиваем.
Мастера варенья
Это одно из самых древних сел Вачского района. Богатырская застава Х века, Входоиерусалимская пустынь со слободкой до середины XVIII века – разве не славная история? Село большое и небедное, а из старинного – только Троицкий храм 1700 года постройки, стоящий на склоне над родниками, да пара улочек с любопытными наличниками. И даже ради этого стоит свернуть с дороги – сами императоры не гнушались!
Село, расположенное на старинном тракте, который бежал из Нижнего Новгорода через Муром на Владимир и Москву, изобиловало постоялыми дворами и трактирами. Поэтому именно тут меняли лошадей и обедали, а то и ночевали властители земли Российской – Петр I, Павел I и будущий Александр II. Сохранилось предание, что Павел I отведал здесь местного варенья, которое варилось в селе по особому рецепту: ягода оставалась живой и получала минимум термообработки. Ягоды же использовались этими кондитерами-самородками самые лучшие, благо окружающие леса были надежными поставщиками. Говорят, капризный и переменчивый император пришел в такой восторг, что и сам накушался, и для семейства своего приобрел сразу несколько видов сладости.
Стародуб Вочский
Не удивляйтесь, это старинное название Вачи. Краеведы уверены, что именно с этой территорией связаны известия о русском городе Стародубе Вочском. Почему Вочский? Потому что стоит на речке Вачке – в финно-угорских языках «воча» – это утка, праматерь всего живого, вынувшая землю со дна великого моря. Первое и единственное упоминание о Стародубе в письменных источниках есть в «Списке русских городов дальних и ближних» XIV–XV веков, где он назван в числе залесских городов между Муромом на Оке и Стародубом на Клязьме. И воображение рисует еще одну боевую заставу, но перед глазами обычный райцентр с машдворами на окраинах и панельными пятиэтажками в центре. Советский универмаг с чудесным китайским ширпотребом. Ресторан в лучших провинциальных традициях – давно не ели салатов по 35 рублей за порцию?
И все же жемчужина Вачи – это усадьба фабриканта и праотца ныне существующего завода «Труд» Дмитрия Дмитриевича Кондратова и его многочисленной семьи, где в 1897 году принимал он у себя в гостях выдающегося писателя, «совесть России», Владимира Галактионовича Короленко. Писатель приехал в Вачу для душевного и телесного отдохновения. Ежедневные санные поездки в окружающие села и деревни, врачующие пейзажи зимней природы подействовали на литератора успокаивающе, бессонница пошла на убыль. Терзали его только условия жизни вачских ремесленников.
Сейчас крепкий дом с ажурным, хоть и покосившимся крыльцом служит детской школе искусств. Рядом несколько зданий из старинного красного кирпича, которые принадлежали наследникам семьи Кондратовых.
Проехать мимо длинных корпусов завода «Труд», который выпускает тысячи ложек, вилок, ножей и топоров, не получится. Просто надо помнить, что век назад блестящая прихотливая вилочка для фруктов появлялась на столах с накрахмаленными скатертями из душных беспросветных и грязных помещений, в которых трудились вачские ремесленники. Висящая взвесью металлическая пыль от шлифовки убивала мастеров раньше остальных болезней. Но выбора не было – вачская земля не настолько плодородна, чтобы прокормить своих детей. Поэтому на начало ХХ века процент ремесленников и мастеров по металлу на тысячу населения тут был выше среднероссийского.
В Ваче можно пообедать – замечено несколько точек общепита. Купить изделия местного завода тоже можно, правда, продавцы предупреждают, что «сталь-то, может, уже и не наша, а работа наша». О посещении местного музея стоит договориться заранее.
Морозный узор финифти
Пять минут пути от Вачи – и вы на родине серебристого завитка, то есть казаковской филиграни. Прежде чем начать восхищаться красотой исполнения и ценами, остановитесь у храма. Этот красавец, похожий на корабль, – памятник градостроительства и архитектуры федерального значения. Никольская церковь была построена в 1828–1841 годах по проекту Огюста де Монферрана, особую славу которому в России принесло строительство в Санкт-Петербурге Исаакиевского собора и Александровской колонны. В Нижнем Новгороде Монферран принял участие в разработке фасадов зданий Нижегородской ярмарки и проекта Спасского Ярмарочного собора. Казаковский храм обычно в этом славном списке почему-то не упоминается.
Бывшее казачье поселение, где сначала несли пограничную службу, а в мирное время плели рогожи, в ХХ веке подарило миру первые ювелирные шедевры филиграни. Это искусство привнесено сюда в 1930-х годах из костромского села Красное-на-Волге. И до сих пор казаковское предприятие художественных изделий (КПХИ) производит в этой технике ювелирные украшения, подстаканники, ложечки, конфетницы, вазы, шкатулки, лоточки, чаши и даже настенные панно. Тонкое искусство – словно не серебряную проволоку, гнутую над газовой горелкой ловкими руками мастерицы, а морозный узор в руках держишь.
На фабрике есть музей, посетить который можно и в выходной день, но опять же по договоренности. А кто хочет отведать тяжелый хлеб ювелира, сможет получить мастер-класс. Тут же из предложенного ассортимента необходимо сделать покупки – сувенирные магазины в Нижнем Новгороде рисуют тройные цены. Если повезет, услышите рассказ о смешных зарплатах мастериц, уезжающей из села молодежи и страхе за будущее промысла. Немой вопрос о низких зарплатах всплывает в мозгу всегда, когда взгляд падает на сувенирную продукцию казаковской фабрики, поставляющей красоту «Газпрому», РЖД и прочим богатым структурам.
Княжеский приют
Из Казакова еще раз проезжаете через Вачу, пересекаете трассу и углубляетесь в сельские дорожки – мы едем в село Яковцево и деревеньку Сапун – к князю Трубецкому. Этот блестящий боевой офицер, друг поэта Лермонтова и его секундант в той трагической дуэли с нижегородцем Мартыновым, имел прекрасные перспективы. Однако светские шалости, щекотливый факт, что сама императрица, супруга Николая I, упоминала его в своих интимных письмах и дневниках под именем «Бархат», а также похищение замужней дамы сыграли с Трубецким злую шутку. Император сначала женил его на своей фаворитке, а потом отлучил от света.
Брак не был счастлив – княгиня родила дочь и уехала во Францию. Лишенный привилегий Трубецкой вынужден удалиться в одно из своих имений. Сорокалетний князь выбрал высокий окский берег – гора с севастопольским названием Сапун и одноименная деревенька, в которой не осталось ни следа от усадьбы, становятся его приютом. Судя по всему, усадьба была весьма скромной, как и весь быт отшельника. Впрочем, поля и леса вполне располагали к охотничьим страстям, а жизненное утешение он получал от приехавшей под видом экономки Лавинии Жадимировской – той самой похищенной дамы, которой все же удалось получить развод.
Счастье Трубецкого длилось всего-то ничего – около четырех лет. Князь упокоился в соседнем селе Яковцеве на церковном погосте. К сожалению, могила утрачена. Но прокатиться полевой дорогой от Яковцева до Сапуна, чтобы оценить окские красоты, очень рекомендуем.
Школа академика
Все, конечно, знают славный и престижный столичный Институт нефти и газа имени Губкина. Немного меньше знают о самом ученом академике Иване Михайловиче Губкине, открывшем России ее главное богатство. И совсем мало кто знает, что начинал свою трудовую карьеру молодой учитель Губкин именно в Жайске, в сельской школе.
Сейчас Жайск – небольшое дачное село с прекраснейшими окскими панорамами и храмом в центре. Местность также связывают со святыми Петром и Февронией, которые причалили к этому берегу, будучи в изгнании. На подъезде к Жайску, сразу после горных серпантинов и узкого мостика, следует обратить внимание на памятник святым и небольшую часовню на горе. На обратном пути, уже проехав усадьбу лесников, поищите выход на высокий берег с видом на остров Китава. Смотровая площадка отмечена самодельной беседкой.
Мертвая вода
По дороге из Жайска, не доезжая до поворота на деревню Мелешки, сверните налево, езжайте сначала полем, а потом лесом по единственной дороге, пешком пройдите по шаткому мостику через овраг с речушкой и под большим обгорелым деревом вы увидите его – Смертный родник. Как говорят старики, не каждого пустит это место. Поэтому, если уж не повезло и заплутали или застряли – не рвитесь, бросайте затею.
Вера в мертвую и живую воду у вачкасов – это, видимо, наследство от древнего племени муромы, которое жило на этих окских горах. Воду из родника принято набирать только в крайних случаях – в основном для тяжелобольных, которым дают ее пить, умывают. Вне зависимости от исхода родник надо одарить. Старики еще верят, что в роднике нельзя купаться – не оскверняй воду, набери в ведро и обливайся в стороне – пусть земля заберет твои болезни.
Мы добрались туда только на третий раз. С нами постоянно происходило что-то странное: то застревали в вачской грязи, то сворачивали не в ту сторону и проваливались в сугробы вместе с автомобилем. Вот наконец доехали. Место тихое, словно спрятанное в складке лесного оврага. Смутили обгоревшие остовы часовенки, но те же старожилы считают, что дело вовсе не в забытой свечке.
Резюме
Сама Вача и окрестные села могут поразить контрастами: старые избушки перемежаются дорогими коттеджами и особняками. И чем ближе к окскому берегу, тем внушительнее усадьбы – места-то красивейшие, с рыбалкой и панорамами. Да и до Нижнего всего сотня километров, что позволяет многим жить за городом круглогодично, а стражам правопорядка на трассе Нижний Новгород – Касимов чувствовать себя в тренде с таким количеством спешащего народа на недешевых автомобилях.
Привыкшие к тяжелому труду вачкасы сейчас уже не могут похвастать такой же занятостью, как прежде. Да и зарплаты таковы, что местные мужики стараются уехать на заработки. В ряде когда-то трудовых сел (Новоселках, Беляйкове) вместо производственных корпусов вас встретят руины с выбитыми стеклами. Но еще у многих домов палисадники огорожены листами нержавейки с вырезанными из них силуэтами вилок и ножей – наследие славного прошлого. В Беляйкове долго страшным скелетом стояло колесо обозрения – когда-то тут кипела жизнь, а потом на ее поддержание в металлолом пришлось сдать и карусель.
Впрочем, Вачский район – из тех, что не заглохнут никогда. Стоящий на древней дороге, которая и сегодня весьма актуальна, он слишком трудолюбив и все еще скрывает в себе достаточно загадок и красот, чтобы привлекать людей.
