Большинство рецензий на новый фильм Тима Бёртона «Мрачные тени» заканчиваются, кажется, одним и тем же вопросом – зачем? Зачем тратить столько ума, таланта и денег на визуально безупречную, но абсолютно бессмысленную пустышку? Вопрос, который Бёртону в последнее время задают все чаще и не всегда беспочвенно: одна только изуродованная «Алиса» чего стоит! (Видимо, шутка про Элиса (Alice) Купера в «Тенях» – знак косвенного признания режиссером художественного провала предыдущего проекта.) Если американцы еще могут ностальгически всплакнуть, вспоминая культовый сериал-исходник сорокалетней давности, то нам-то все это на что? Упрек, на мой взгляд, явно несправедливый. Во-первых, «визуальная безупречность» – это для кино не так уж мало, а во-вторых, формальными изысками творения Бёртона далеко не исчерпываются. Другое дело, что лишь вооруженному единственно научной – марксистско-ленинской – методологией «Мрачные тени» могут раскрыть свои мрачные тайны.

Образ вампира обладает массой символических значений, одно из которых, конечно же, политэкономическое. Неумирающий упырь – это воплощение неукротимой власти самого капитала, того мертвого труда, что, по словам Маркса, высасывает живой труд из рабочих, открывая эру товарного фетишизма, безудержного потребления и прочих прелестей свободного предпринимательства. Тема «кровососущих эксплуататоров», в свое время с подлинно аналитической глубиной отработанная Пелевиным в «Empire V», и для «Мрачных теней» является ключевой. Бёртон недвусмысленно показывает всю свою готическую нежить прежде всего как «хозяйствующих субъектов». Основная сюжетная линия фильма – конкурентная борьба за рыбный рынок между «акулами капитализма»: приподнявшейся нахрапистой бизнес-ведьмой и потрепанным кланом Коллинзов, овеянным смутной аурой европейского лоска. Правда, передел сфер влияния мотивирован трагедией неразделенного чувства, но читателя «Капитала» подобными идеологическими мистификациями не обманешь! Даже «роковое влечение» одного монстра к другому (такая вот love story!) может быть прочитано как завистливая одержимость неотесанных нуворишей «старыми деньгами» вурдалаков со стажем. Девушке, пробивающейся из низов, хочется в «обчество». Отсюда невротическая зацикленность на «джентльмене» и стремление полюбовно (в прямом смысле) «распилить» городок в обмен на толику сдержанного обаяния настоящей элитарности. Барнабас же отказывается от брачно-коммерческого альянса именно потому, что к его «европейской элегантности» уже привита «американская практичность». Демонический аристократизм, десятилетиями питавший антибуржуазную романтическую чувствительность, на удивление неплохо приспособился к реалиям эффективных продаж. Настолько неплохо, что в «белую кость» верится с трудом. Даже внешне герой Джонни Деппа похож не столько на утонченного экзотического аристократа a la граф Дракула, сколько на измученного ночными бдениями над конторскими книгами клерка средней руки. Да и темперамент, демонстрируемый вампиром, как-то не вписывается в общепринятый образ благородного изгоя. Минимум байронических томлений и романтических соплей – максимум деловой хватки и жесткого прагматизма: восстановление семейного бизнеса вещь «воистину» серьезная. Здесь любые методы годятся – от прямого кровопускания до (идеологического) гипноза.

Бёртон не случайно воскрешает своего кровопийцу в начале семидесятых, не упуская возможность всласть поиздеваться над поколением «детей цветов». Блаженные идиоты с фенечками, гитарами и непременным джойнтом – «милые небритые молодые люди» – предстают в фильме питательным ресурсом для истинного хозяина «не-жизни». Именно в семидесятые стало окончательно понятно, что «подрывные» практики предшествующей декады – не более чем сфера обслуживания пищевой цепи продвинутого «постмодернистского» капитализма. Освободительная эйфория – секс, наркотики, рок-н-ролл – закончилась освоением новых рынков, а хиппистский лозунг «Вся власть воображению!» звучит сегодня в офисах любой мало-мальски уважающей себя компании. (Бёртоновскую Алису, помнится, из «Страны чудес» отправили прямиком в Китай прощупать потенциальных потребителей. Такое можно доверить только девушке с фантазией! Узколобый викторианец не справится.)

Так что готическая «бессмысленная пустышка» тандема Бёртон/Депп на поверку оказалась весьма реалистическим описанием вампирической логики нынешней глобализации. Как неоднократно отмечалось, капитализм – единственная общественно-экономическая система, которая не имеет собственной «когнитивной карты»: не бывает «капиталистической цивилизации», «капиталистического учения» или «традиционных капиталистических ценностей». Эта система прекрасно работает с любыми ценностями и цивилизациями. Английские аристократы, буддийские монахи, протестные панки и брутальные фашисты играют в одну и ту же игру по одним и тем же вампирским правилам. И осиновый кол с серебряными пулями вряд ли помогут. Итог неутешительный, но трезвое знание все-таки перспективнее розовых очков и пенных иллюзий.