Я закончил философский факультет МГУ, в дипломе у меня написано «Преподаватель философии». Год я работал по профессии – вел семинары по истории зарубежной философии на журфаке и даже принимал какие-то экзамены. Потом со многими моими студентами я сталкивался и продолжаю сталкиваться уже в «Афише» в совершенно новом качестве - и они и я перешли в это новое качество. Например, Максим Сильва-Вега делает фестиваль Avant, Катя Дроздова открыла рестораны типа «Хачапури» или «Рагу», а когда-то они сидели за партами и я им рассказывал про Гегеля.

 

***

 

В моей карьере было много странных шагов, но если выдернуть сейчас хотя бы один из них, представить, что его нет, то не было бы и последующего. Например, год назад я уходил на полгода работать главным редактором в издание «Слон», потом понял попросту, что переоценил степень своей универсальности, у меня элементарно не хватило компетенции, чтобы заниматься строгой бизнес-журналистикой. Можно ли сказать, что это ошибка? Формально да, но, с другой стороны, я тогда не познакомился бы с массой прекрасных людей, которые причастны к «Слону», а может быть, я робко тешу себя надеждой, что и «Слон» не стал бы таким крутым, каким стал сейчас.

 

***

 

У меня есть странное, скорее психотерапевтическое развлечение – неспешное чтение журнала Mojo, это такой предельно консервативный, старперский журнал про музыку, у них по-прежнему раз в год The Beatles на обложке. При всем этом там есть фирменный консерватизм, который позволяет почти двадцать лет торчать на одних и тех же именах и все равно как-то разрезать их под интересными углами.

 

***

 

Жизнь устроена так, что время, которое я могу тратить на развлечения, – это час утром, чтобы послушать какое-то радио или музыку, и час вечером, чтобы почитать книжку. Остальное время я чем-то занят. «Афиша» на самом деле для меня является одним из довольно важных развлечений сама по себе – я, конечно, не всегда немедленно  бегу покупать книжки, о которых пишет Данилкин, но иногда бегу. И не бегу смотреть кино, про которое пишет Зельвенский, потому что я вообще не помню, когда был в кино последний раз, но мне все это ужасно интересно, и даже в таком адском режиме создается ощущение, что я тоже при делах и в курсе всего. Самый дикий интерес у меня к «Афише» был в первые годы ее существования, когда я вечерами работал на радио и вообще никуда не ходил, в то время я читал подробно все расписания и думал, куда бы я пошел этим вечером, если бы не работал – намечал себе такие заковыристые планы. В редакции вообще долгое время ходила шутка про то, что «Афиша» – это журнал для людей, которые сами никуда не ходят.

 

***

Я пою только детские песни. Когда ребенок кричит и отказывается есть – это верный способ его успокоить. Никаких других случаев пения в моем доме не зафиксировано. «Голубой вагон бежит, качается», «Пусть бегут неуклюже» и какая-нибудь «Антошка-Антошка» обладают удивительным мелодическим кодом, который действует на детей магнетически, даже в моем исполнении.

 

***

 

Я, безусловно, читаю «Афишу» до сих пор от корки до корки, и надо сказать, что с тех пор, как я перестал сдавать номера, я делаю это с гораздо большим интересом, чем раньше. Те мелочи, которые там несовершенны, относятся к уходящей уже натуре. Всем понятно, что расписаниями на бумаге не пользуется никто, а рецензиями опять же на бумаге пользуются все меньше и меньше – все постепенно перетекает в Сеть. То собственно бумажное, которое устоялось, приобрело какой-то внешний вид уже после моего отхода от дел, а именно – начало и середина журнала меня на двести процентов радует.

 

***

 

Никаких начальственных амбиций у меня нет, и свой административный ресурс я применяю крайне ограниченным образом. Мои руководящие принципы просты: если ты что-то обещал, то, будь добр, это сделай, даже, может быть, позже дедлайна; не ври, в том числе по части фактуры; веди себя прилично. Единственная вещь, за которую я без разговоров выгонял несколько раз, – это когда человек говорил в какой-то момент: «Знаешь, я этот материал просто не напишу», обычно это происходило во время сдачи номера, когда ночью у тебя из-за этого оставалось энное количество пустых полос. Это, наверное, единственная вещь, которую простить нельзя совсем, остальное решаемо.

 

***

 

Я делю людей на тех, с которыми я могу работать, и на тех, с которыми мы органически не подходим друг другу. Думаю, что у всех так – всевозможные формальные принципы менеджмента пытаются завуалировать эту простую истину.

 

***

 

Понятия о конкуренции между изданиями остались только в логике распределения рекламных бюджетов и каких-то маркетинговых агентств – вот есть журнал «Афиша», у него конкурент журнал Time Out или «Ваш досуг» - потому что они в этой маркетинговой логике стоят на одной полке, а GQ или  «Большой город» - не конкурент.  Все это полный бред. Все конкуренты всем в борьбе за то небольшое время, которое люди готовы потратить на любые медиа, то есть Фейсбук гораздо более страшный конкурент «Афише», чем Time Out . Первый канал, GQ, «Коммерсант» и все ресурсы, на которые готовы тратить свое время читатели «Афиши» вместо того, чтобы читать «Афишу», – это конкуренты, а не только те, кто пишет про досуг и развлечения. Вопрос не в том, чтобы победить «Коммерсант» или Первый канал – вопрос в том, чтобы просто рассказывать какие-то находящиеся более-менее в твоем предметном поле, при этом  интересные и своевременные истории в тот момент, когда они должны быть рассказаны.

 

***

 

Я входил в оргкомитет зимних митингов, но не являюсь профессиональным политиком.

Среди участников оргкомитета были люди, которые занимаются политикой 24 часа в сутки и не занимаются больше ничем, и были люди, которые в это вовлеклись на эмоциональной волне, – они на это готовы тратить разное время, поэтому политики в этой конструкции были сильнее и влиятельнее, нравится вам это или нет. Депутат Гудков занимается только этим, а Акунин еще и романы пишет, и на это у него уходит гораздо больше времени. Что касается меня – либо нужно уходить в это дело полностью, либо не надо делать вид, что ты там на что-то влияешь. Подозреваю, что с точки зрения какого-нибудь политического члена оргкомитета не очень понятно, кто я такой и какая польза от меня. Чтобы разговаривать с ними на равных, у меня нет ни времени, ни политического веса, ни той степени вовлеченности в эту историю, которая здесь нужна. Но если понимать оппозиционное движение более широко, то я по-прежнему остаюсь в нем и делаю все что могу.

 

***

 

Несмотря на то, что все говорят – «ох, непонятно, что же этим митингующим надо и чего они добиваются, нет оппозиционной программы» – всем прекрасно все понятно и все проговорено миллион тысяч раз. Непонятка возникает оттого, что организаторы митинга занимаются организацией митинга, а вот политической структуры, которая бы формулировала и транслировала их требования в ежедневном режиме и вела бы собственно политическую игру, на серьезном уровне, ее действительно нет. Есть отдельный Навальный, отдельный Удальцов, отдельное движение «Солидарность», отдельно националисты, которые сами по себе шуршат. Но когда Путин задает вопрос: «А чего вам надо?» - какого-то консолидированного ответа на этот вопрос не звучит, организованной силы, которая вышла бы и сказала: «давай нам то и это», ее как бы и нет, нет субъекта этой игры. Уже набило оскомину повторять, что нужны справедливые выборы, беспристрастные суды, внятно работающая полиция и СМИ, которые работают на всю страну - базовые демократические институты. Это и есть основа консенсуса. Дальше начинаются расхождения, если садиться разговаривать по содержательным вопросам, то тут вряд ли Немцов договорится с Удальцовым, а я с ними обоими. Есть база, которая всех объединяет, но так как нет субъекта политики, то непонятно, что с этой объединяющей базой делать -  ну то есть сегодня, вот в этот конкретный день и час,  мы добиваемся чего и какими методами?

 

***

 

Многие вещи, которые нам кажутся важными, типа назначения  какого-нибудь Мединского (министр культуры РФ. – Прим. ред.) или Холманских (полномочный представитель президента в Уральском федеральном округе. – Прим. ред.), – это такая специальная дымовая завеса, чтобы мы не замечали вопросов перераспределения собственности. Давайте назначим министром культуры человека, который будет нести оскорбительные для либеральной общественности вещи, все будут злиться и не замечать какой-нибудь приватизации Роснефти или спецкорпорации по Дальнему Востоку.

 

***

 

Я не выступаю за радикализацию, я наблюдаю радикализацию. Логика происходящего политического процесса именно такова. Когда ты в декабре говоришь: дайте нам парламентские выборы, дайте нам зарегистрировать партии – это звучит вполне обоснованно, а когда ты говоришь это через полгода, когда все уже с ОМОНом подрались, всех повинтили 25 раз, митингов было десять штук и ничего не происходит, кажется, что это какая-то скучная унылая и не очень нужная вещь – какие-то партии, досрочные выборы – это вообще зачем? А вот Серега Удальцов -  как выйдет, как скажет чего-нибудь, чтоб душа развернулась… Вот он-то, видимо,  и есть герой этого и всех последующих моментов, а не человек наподобие меня, который будет что-то бубнить про досрочные выборы.

 

***

 

Я не могу спрогнозировать, чем все закончится. А если вдруг действительно нефть обвалится вдвое, повысятся тарифы и вступит в действие 83-й федеральный закон, и все бесплатное станет платным? Короче, если через полгода окажется, что людям стало жить ощутимо тяжелее, то мы запоем и может начаться совсем другая протестная история, которая нам с вами не очень-то понравится.

 

***

 

Левые идеи являются естественной исторически неизбежной возникающей здесь реакцией на элементарное ухудшение уровня жизни. В 1991 году сказать, что ты коммунист, – прилюдно опозориться, сознательно себя дискредитировать, упасть лицом лужу, а в 1993-м – два года буквально прошло, полстраны под красным знаменем бежит свергать Ельцина. А все потому, что денег у людей не стало – появились продукты в магазинах, но было не на что их купить, работать негде стало. В восстании 1993 года была определенная красота преодоления и борьбы с неизбежностью, но всерьез представлять, что было бы, если бы победил Руцкой и генерал Макашов, как-то не хочется. Когда левые идеи вернутся, это будут не идеи Жижека, Фуко и Антонио Грамши и даже вряд ли это будут идеи Зюганова с Удальцовым, это будет такая жестокая, неизбежно замешанная на национализме популистская херня, и мечтать об этом было бы странно. Как можно ускорить или замедлить их популяризацию – это вопрос исключительно экономический и зависит не от вас с вами.

 

***

 

Я бы назвал себя социал-демократом или даже социалистом, единственная проблема -  здесь эти слова имеют массу неприятных коннотаций. Но куда деваться – я совершенно точно не классический либерал, не либертарианец, не националист и не коммунист ленинского типа.

 

***

 

Наверное, лучший вариант для страны – это социал-демократия скандинавского типа, собственно, мой пресловутый манифест (журнал «Афиша», № 321. – Прим. ред.) – это десять абсолютно социал-демократических пунктов. Но я не вижу дорожки к реализации этих пунктов ни изнутри протестного движения, изнутри вертикали власти. Я сочинял этот текст как некоторую мечту, но не как план конкретного действия.

 

***

 

Депрессия у меня возникает непрерывно, по любому поводу, это естественное мое состояние. Мир несовершенен, я несовершенен, все постоянно идет не так. There”s a crack in everything, как сообщает нам певец Леонард Коэн, впрочем, уже в следующей строчке он говорит «that”s how the light gets in.Если кому-то кажется, что я посулаю внешнему миру лучи добра -  это, видимо, обратная сторона лучей печали, которые я непрерывно посылаю себе самому.

 

***

 

 

 

Не знаю, узнают ли меня на улицах, в метро я ездил до самых недавних пор, потому что очень долго не водил машину. Самый потрясающий случай у меня, кстати, случился в Нижнем Новгороде – я заходил в «Арсенал» посмотреть выставку, потом вышел к памятнику Чкалова полюбоваться видами, тут же ко мне подбежал молодой человек, начал жать руку и говорить: «Юрий, спасибо вам за то, что вы делаете!» Я был, конечно, шокирован – в Москве такого не происходит. Только иногда видишь в глазах людей такое гипертрофированное внимание, но мало ли – может быть, у меня ус в этот момент отклеился.

 

***

 

Сейчас я уже не могу дать ответа, как попадают в «Афишу», но когда-то Ценципер (основатель «Афиши», президент института «Стрелка». – Прим. ред.) сформулировал, что люди размножаются кустами. «Афиша» затягивала к себе какого-то яркого человека, причем неважно, умел он что-то делать или нет, внутри редакции выдавались щедрые авансы, за которым потом подтягивался круг его знакомых, одноклассников, однокурсников и так далее – в самом начале это был куст недавних выпускников гуманитарных факультетов МГУ, потом мощное питерское сообщество –  Зельвенский, Дугаев, Лурье, которые учились в одной школе (и даже, кажется, в одном классе). Главные люди нынешней редакции – это выпускники гуманитарных факультетов РГГУ, а у Горбачева (музыкальный критик «Афиши». – Прим. ред.) есть какая-то своя перпендикулярная ризома, состоящая из его меломанских знакомых, которые десять лет назад сидели на каком-нибудь форуме на сайте Непопса.ру, а сейчас половина из них что-то пишет в музыкальный блог «Афиши».

 

***

 

Кто будет вместо Бьорк на «Пикнике» «Афиши»? Не знаю. Я сам задаю этот вопрос и себе, и нашим партнерам, которые занимаются букингом, но ответа на него пока, к сожалению, нет. Вообще это адская подстава – вроде если бы не было Бьорк и так было бы нормально, но теперь у всех ощущение, что в зоопарке тиграм не докладывают мяса.

 

***

 

Невероятно любезно с вашей стороны, что вы не спросили у меня, кто такие хипстеры.

 

 

Юрий Сапрыкин родился в 1973 году в Новомосковске. Закончил философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. В 1990-е годы работал на радиостанциях «Авторадио» и «Наше радио», в деловом еженедельнике «Компания». С 2000 года работает в журнале «Афиша», в качестве музыкального обозревателя, а впоследствии – главного редактора и редакционного директора. В 2011 году – главный редактор портала slon.ru. С сентября 2011 года шеф-редактор объединенной компании «Афиша-Рамблер».