Мои самые вкусные детские воспоминания – это вовсе не печенье и конфеты, хоть и жили мы под боком Сормовской кондитерской фабрики, а бабушкины пироги и щи из баранины. Задумав делать то или другое и еще не выдавая намерений, бабушка всегда произносила одну и ту же фразу: «А не сходить ли нам завтра спозаранку на базар?»

Да-да, именно на базар. Не помню, чтобы его называли у нас рынком – отчего-то персидское словечко прижилось больше.

Сормовский базар на Базарной же площади, забившийся сейчас начинкой в тесто жилого квартала, имеет полуторавековую историю, если не больше. Я в детстве еще застала его в хороводе частных домов и старых тополей. Думаю, за свежим мясом и прочим провиантом с корзинками и холщовыми котомками на него ходили минимум пять поколений нашего семейства.

Еще остались в семейной памяти примечательные лавки и лари, как говорили тогда. Вот угол, где бывали в продаже городецкие пряники с кисловатой яблочной прослойкой. А тут были краны с водой, бегущей с жестяным лязгом по длинному желобу, где можно было вымыть податливую южную грушу и тут же начать ее есть. И контейнеры с решетками, забитые арбузами и осами, знающими, где треснула сладкая полосатая ягода. Отец помнил ряд, в котором они с дедом спустили все выданные им деньги на щенка спаниеля и тащили его домой за пазухой, думая о скандале, который учинит бабушка. А батарея пузатых деревянных кадушек с квашеной капустой трех видов – послаще, кисленькой и ядреной? Она и сейчас еще стоит, приправленная раскладкой пучков зеленого лука и лилового базилика.

Самым страшным мне казался, конечно, мясной павильон, где я была готова ходить с закрытыми глазами, держась за корзинку бабушки, потому что на уровне моих детских глаз лежали улыбающиеся свиные рыла, а на окровавленных белых простынях масляно блестели куски мяса. Единственным замечательным там был большой толстый мясник, который умел жонглировать огромным топором, когда разделывал туши на иссеченной колоде. Я искренне считала, что этот великан в кровяном фартуке на голое тело прибыл сюда из цирка.

Базар производил на меня сильнейшее впечатление. Бабушка непременно встречала тут знакомых или родственников, что означало остановку всех закупок, долгую беседу и ритуальный вопрос, который, наверное, задавали каждому дошкольнику: «Юленька, а на какие оценки ты будешь учиться в школе?» – «На "пятерки", конечно!» Да, впервые пустые обещания я давала на базаре.

Хотя что такое для нас сейчас районный базарчик? Да ничего особенного, так, источник свежей зелени, розовых помидоров, от которых терпко пахнет именно томатами, южные фрукты и сельское мясо, дающие фору своим товарищам из супермаркетов. Мы рады продуктам, но не воспринимаем ценность базарного пространства, где люди несколько веков обменивали монеты на товар. Мы с вами избалованы историей Нижегородской ярмарки, этого театра купеческого размаха, где у действующих лиц – сделки, опт, барыши-доходы, а у публики – восторг от масштабов торжища и бетанкуровских затей. И мы приуменьшаем значение постоянных торжков – куда им до всероссийского уровня? А между тем в Нижнем Новгороде и селах, которые потом благополучно его дополнили, было несколько крупных старинных рынков, чье начало не зафиксировано в веках, а значение недооценено в наши дни.

Базары-кормильцы, солнечные сплетения, пучки нервов городской жизни и сплетение товарно-денежных сосудов. Лишенные красивых историй, городские рынки достойны своих летописей. Их осталось совсем немного. Бывший таможенный двор, а теперь Мытный рынок. Базар по средам, то есть Средной. Центральный рынок, преемник торжища на месте сегодняшнего цирка, бывшей Владимирской площади. Кстати, он может считаться местом, откуда выпрыгнула «Веселая коза» – каждое второе воскресенье Великого поста начиналось с трехдневной местной ярмарки, прозванной Козьей масленицей. Сормовский базар, кормивший забросивших огородничество строителей пароходов и паровозов. А скольких рынков мы уже недосчитаемся! Даже мажорно-элитная площадь Горького – бывшая Базарная.

Сейчас все перевернулось. Власти объявляют городские базары эпицентрами антисанитарии и идут военным походом на уличную торговлю, запрещая ее. Это проще, чем наводить порядок и нести ответственность. Земля под старыми базарами, удобренная вековыми маршрутами пеших горожан и удобнейшим расположением в центре районов, может дать поросль бизнес-центров и хороший урожай прибыли. Поэтому городские рынки под прицелом. Мы теряем их.

Складывается ощущение, что власти считают базары чем-то постыдным, отсталым и недоразвитым. Нашим рынкам никогда не стать местными достопримечательностями – у нас не Европа. Но торг – это витрина каждого села или городка, самый их центр, где можно было вкусить и духовного, и материального. Ведь что обычно было на главной площади? Храм да базар. Вроде бы антагонисты, а часто они не просто были под боком друг у друга, но и отмечали общий праздник – престольный, к которому и бывала приурочена самая широкая ярмарка.

Я бы хотела, чтобы выстоявшие старинные городские базары жили на своих местах. Они сладко-кислый изюмчик в нашей пресноватой стеклянно-бетонной городской булке. И память пространства еще никто не отменял. Мне приходилось посещать места старинных торгов в заброшенных селах или под стенами монастырей, которых давно уже нет. Эти пространства отказываются зарастать лесом, словно вытоптаны на много веков вперед или торг незримо продолжается. Как знать, может, в какое-нибудь полнолуние тут можно увидеть в седых лучах призрачные картины из прошлого: деревянные лавки с товарами, подводы, кули, баб в цветастой пестряди и мужиков в валяных шляпах.