Этот дом строился в 1929 году жилищно-строительным кооперативом «Новатор» очень добросовестно, под себя и навечно. Строительство каменного собрата завершилось раньше. Его проектировал молодой городской архитектор Феодосий Николаевич Ломунов, чьи потомки проживают здесь и сегодня. Отсюда начиналась нумерация квартир, а продолжалась уже в нашем, соседнем, – его точной деревянной копии. То есть это один дом, только состоящий из двух жилых сооружений, в каждом из которых по четыре просторные квартиры, и даже адрес у нас общий: Ульянова, 45 а. Расположены оба дома на склонах Ковалихинского оврага, который был засыпан «кремлевской землей» при рытье котлована под будущее строительство Дома Советов в 30 году минувшего века. Для укрепления откоса посадили всевозможные деревья: здесь и пихта, и клен, и дуб, и ель, и благоухающие липы.

Наша семья заехала в квартиру архитектора этого дома Навроцкого после окончания войны. Но у этого события имеется своя предыстория. Мои родители еврейского происхождения, родом из местечка Сатанов Хмельницкой области на Украине. «Города и села Подолья испокон веков служили пристанищем для многих евреев, спасавшихся от гонений со всей Европы. Это небольшой древний поселок, в котором сохранилось старое еврейское кладбище XVI века и удивительной красоты синагога.» В разное время они были вынуждены уехать из Сатанова, и оба оказались в Горьком. Отец проходил преддипломную практику, по образованию он был инженером-электриком, а мать искала свое счастье в большом городе. Здесь же они познакомились и сыграли свадьбу. В 1937 году родилась моя сестра, а спустя два года – брат. В это время в Горьком было сложно с работой, своего жилья не было. Когда отцу предложили место в Днепродзержинске, он не раздумывая согласился, ведь пообещали предоставить квартиру. Здесь их настигла война. С первых же дней папу забрали на фронт. Маме пришлось очень тяжело в эти страшные годы: постоянные эвакуации, обстрелы, ранение в голову, малолетние дети, которых она могла потерять в любой момент. Помню, сестра рассказывала, как они пытались найти убежище: не было сил бежать дальше, ведь ей было четыре года, а моя мама, с двухлетним братом на руках, волокла ее по земле, стирая колени в кровь. В 1943 году они добрались до Нижнего Новгорода, вернулся живым отец. Тогда государство выделило нам лишь одну маленькую проходную комнату в коммунальной квартире, ту самую, где сейчас живу я. В комнате напротив оставалась бывшая домработница архитектора, но вскоре она съехала, и мы заняли ее небольшое пространство. В октябре 1946 года на свет появилась я. В гостиной жили квартиранты, часто сменявшие друг друга. Наступил 1953 год. Готовилось добровольно-принудительное расселение евреев из промышленных городов России. Мы жили в большом страхе, ожидая новых гонений. Однако эта беда нас миновала, но ей на смену пришла другая. В этом же году в комнату прежних квартирантов заселили каких-то бандитов, которые держали в напряжении всю нашу семью. Когда я училась в первом классе, моего отца прижали в дверях и сняли часы, затем избили старшую сестру и брата. Это ужасное и опасное соседство продолжалось до 1958 года.


Несмотря на череду мрачных событий, жизнь в этом доме хранит и теплые воспоминания о моем детстве. Я всегда любила читать. Наверное, как сейчас родители пытаются оторвать свое чадо от компьютера, меня сложно было оторвать от книги. В то время моя сестра собирала и пополняла нашу семейную библиотеку, а самым главным ее сокровищем было и остается полное собрание сочинений Александра Сергеевича Пушкина 1947 года, моего любимого поэта. Помню эту маленькую невероятно крепкую деревянную скамеечку, которая досталась от самых первых ее хозяев. Она служила мне одновременно в качестве стульчика и подставки, позволявшей занять место во взрослом кресле. Другие предметы моего прошлого – это венские стулья, которые оставили нам знакомые семьи, покинувшие родные края. Много времени я проводила в нашем саду. Ведь в середине прошлого века этот двор выглядел совсем иначе и был одним из самых красивых в округе. Двухэтажные дома кооператива утопали в зелени, кругом были цветники. Сегодня два сада слились в единое целое. Над нами жил в то время Николай Николаевич, бывший владелец Казанской кондитерской фабрики, он занимался цветоводством. Тогда многие зарабатывали на жизнь продажей цветов. Совсем недавно ботаник Илья Львович Мининзон обнаружил у нас редкие растения, которые входят в Красную книгу Нижегородской области. В соседнем каменном доме проживали известные люди, артисты театра драмы, династия инженеров-строителей Ломуновых, но самой знаменательной фигурой был человек с мировой славой – конструктор Ростислав Алексеев. Сюда он переехал в начале 1940-х, после женитьбы на Марине Михайловне Духиновой. Помню, как собирались все дети с округи, ждали с работы Ростислава Евгеньевича, чтобы прокатиться на его «Победе». Мы забивались в автомобиль, и он возил нас по улице Ульянова, тогда еще булыжной. В семье Алексеевых я впервые посмотрела телевизор, это был такой маленький ящичек с выпуклым экраном, мне было семь лет. Ростислав Евгеньевич оказал нам неоценимую помощь, помог добиться расселения нашей коммуналки. Так с 1963 года, когда я уже стала студенткой педагогического университета, мы стали жить без соседей, в полноценной трехкомнатной квартире.

Материальное положение семьи было сложным, поэтому я поступила на вечернее обучение, чтобы хоть как-то помогать родителям. После окончания учебы устроилась старшей пионервожатой, затем стала учительницей начальных классов в Щербинках. В 1983 году тяжело заболела мама, и я перевелась в восьмую школу, поближе к дому, в ней проработала педагогом еще тридцать лет.
Из жизни постепенно ушли мои близкие, я осталась единственной наследницей нашей квартиры. Жилье требовало капитального ремонта, который мы с мужем недавно закончили. На все ушло восемь лет. И вот, кажется, наступила пора, когда ты можешь полностью посвятить время внукам, подумать об отдыхе… Но, к сожалению, так складываются обстоятельства, что мы вынуждены сейчас бороться за свою частную собственность, бегать по разным инстанциям, ходить в прокуратуру, чего-то кому-то доказывать, отнимая у себя годы жизни. Ведь мы живем в центре города, а это лакомый кусочек для любого девелопера. Тем временем, расселив две муниципальные квартиры в нашем крепком доме, застройщик прибегает к угрозам и ухудшает наши жилищные условия, желая довести дом до аварийного состояния. Сейчас на втором этаже полностью отсутствуют оконные рамы, по дому гуляет ветер, как на верхней палубе корабля, который одиноко дрейфует в море, ожидая следующей сокрушительной волны. Отнимают самое ценное, самое дорогое – то, чего добивалась наша семья многие годы, – собственность! Вся эта ситуация невольно обращает к актуальным на сегодняшний день словам известного философа XVIII века Александра Николаевича Радищева: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что мы крестьянину оставляем? То, чего отнять не можем, воздух. Да, один воздух».