"Нижний как долина малой речки"
Наблюдатель городских подробностей Ирина Фуфаева – о речках на городских задворках, происхождении неблагозвучного названия и сортовой недотроге
Мы живем на берегах двух больших и множества маленьких рек, со временем оказавшихся в окружении мегаполиса.
Город возник на высоком заросшем дубами мысу; спустя 800 лет из двух рек, образовавших мыс, одна – самая большая река Европы – никуда не делась, а малая, Почайна, стала подземной, и от нее остался только прорытый ею же овраг. Спускаясь из верхней части города в маршрутке, мы проезжаем ее давно засыпанное устье, и в пробке на улице Широкой можно представлять себя корабельщиком, разворачивающим свою ладью с товарами.
Многие другие городские речки текут сейчас где-то под городом, от них только берега и остались. Но все же и на современных картах Нижний Новгород весь в синих ниточках и голубых пятнах разной формы – собственно, как любой произвольный кусок карты нашей местности. Здесь хватает воды, чтобы она накапливалась в болотах или подземных пустотах, а потом выходила на поверхность – получаются речки. Они текут вниз, сливаются друг с другом – как заречные Параша с Левинкой (недалеко от Сормовского парка) или как нагорные Кадочка со Старкой (перед мостом на Ванеева за остановкой Бориса Панина) – и в конце концов впадают в Волгу или Оку, поскольку ниже уже некуда.
Начинаются речки или из ключей, как в нагорной, холмистой части города, как Почайна – из родника под камнем в овраге, или из заболоченных низин, как речка Черная в северной части заречья. Ведь кусок карты, приходящийся на Нижний, вынут из стыка двух разных миров: высокого плато Дятловых гор с подземными пустотами и водотоками и низменного, «волглого» междуречья Оки и Волги.
На старых картах Нижнего и окрестностей, где за Полевой – пустынное поле, видно, что вся нагорная часть (ее очертания – как гигантская шляпа гриба, в верхушке которой весь город XIX века) изрезана гигантской же древовидной структурой оврагов-русел. Как бы одним большим деревом, ветками и стволом которого оказываются почти все ручьи и овраги современных Советского, Приокского и Нижегородского районов вплоть до Афонино. Речка-ствол, рассекающий этот треугольник вдоль пополам, начинается на Ковалихе (слобода ковалей) и дальше течет примерно параллельно современным улицам Ванеева и Родионова – между ними, вбирая бесчисленные притоки-ветки с обеих сторон. Справа коротенькие – от Казанской дороги. Слева большие и разветвленные – от современных сада им. Пушкина, макаронной фабрики, озер Щелоковского хутора, дубравы Ботсада, кардиоцентра и чуть ли не от высокого берега Оки, но поворачивающих от нее и текущих через все нагорье, чтобы слиться со «стволом».
Вне этого дерева – отдельные овраги с потоками, текущими сразу в Оку или Волгу, как Почайна, разрезающие высокий берег на отдельные «горы»: Ильинская, Часовая и пр. Хотя рельеф и сглаживается с давних пор при благоустройстве, но что-то остается. От Звездинского оврага – небольшой уклон, из-за которого на Звездинку от улицы Горького приходится спускаться, от бывших русел, где влажно – старые, раскидистые ивы.
Под землю город прячет речки тоже давно и постепенно. Засыпает, забирает в трубы, коллекторы. На плане 1848 года на Ковалихе от самой Варварки видна голубая линия, сначала спрямленная, после Ковалихинской площади (нынешний скверик) извилистая. Но уже на карте 1896 года линия начинается лишь в самом конце улицы. Сейчас – еще дальше, за гаражами на улице Родниковой. Как-то мы отыскали это место выпуска; несмотря на окружающую свалку и общий фон, оно вызывало трепет, как случайно забредший в город лось. Бывает и хуже: исток реки Борзовки – закрытый коллектор на ОАО «ГАЗ».
Полностью о том, что и где течет под землей, похоже, не знает никто. Мой коллега водит пальцем по «Яндекс.Карте» Нижнего: ага, вот тут, в начале Козицкого, рядом с Ванеева, мы жили в новом доме, и неожиданно начал разрушаться фундамент. Коммунальщики, чтобы залатать, стали закачивать в раскол жидкое стекло, а оно исчезло в пустоте. А потом… уже застывшим конгломератом обнаружилось за несколько километров в речном овраге. Дом был построен в шестидесятые на засыпанном ручье! Представляешь течение, которое так быстро унесло эту еще расплавленную массу?
Имя «речки-ствола» до сих пор не устаканилось. Так и пишут: «Старка (Кова)». Да и вообще с названиями беда. Как сказал тот же коллега, «по крайней мере последние 50 лет я не слышал, чтобы население называло любую местную речку иначе как Срачка». До середины 70-х именно в Старку-Кову выводились хозфекальные стоки, и фекалии у всех на виду весело проплывали вниз. Потом построили очистные, и в свободную хотя бы от фекалий речку из более чистых низовий даже поднялась ондатра, и даже заселила еще один ручей-приток на месте нынешнего кардиоцентра. (Из окна своего дома на Козицкого мой собеседник заметил на ручье этих мускусных крыс, заинтересовался и посвятил им свою дипломную работу.) Но население называть речки Срачками (или «погаными речками») не перестало… Картографы используют более разнообразные и благообразные имена, но имен этих меньше, чем синих линий: Левинка, Параша, Гниличка, Рахма, Вьюница, Западно-Стрелочный канал… Большинство безымянно.
Наша речка после сакрального выпуска на поверхность за гаражами на Родниковой некоторое время так и течет по узкой луговой полоске посреди гаражей, разделяет Нижегородский и Советский районы и официально зовется Кова. На этот участок можно попасть с задворок конечной остановки автобуса № 62 на Усилова. Там, конечно, тоже сюр и треш, но живописность тенистой речной долины с мостиком, под которым, несмотря ни на что, журчит и переливается, как столетия назад, трудно истребить до конца.
У бывшего далекого села Высокое (ныне «частный сектор» опять же среди мегаполиса, с живописной церковью на высоком берегу) речка принимает в себя приток Старку, новый транш мусора и неопределенность в названии. Что течет дальше – Старка или Кова? Пока не договорились. Наверное, так раньше «гуляли» имена всех рек: то Волга, то Ра, то Итиль. Городец-Радилов = «Городец-Волжский». Унификация и определенность, кто куда впадает, понадобилась, когда большие реки стали государственным ресурсом. А городские речки – стихия непонятная. Не ресурс. Скорее проблема, для которой прежние генпланы планировали «окончательное решение»: закатать в асфальт, устроить дороги-дублеры.
А вообще-то это мы сюда понаехали, а не речки. Речки и луга – первый слой из тех, которые, как выразился журналист и писатель Юрий Немцов, история накладывала здесь один на другой в технике сфумато. И на который потом мы накладывали дома, огороды, мосты, крепости, сады, трамвайные рельсы, стадионы, пятиэтажки, гаражи, ларьки и синие заборы. И этот первый слой еще жив. Ниже Высокова в речной долине растет редкий ситник маленький, в овраге по улице Агрономической на берегу ручья – ирис желтый, в районе Кузнечихи речку подпитывают родники…
Город возник на высоком заросшем дубами мысу; спустя 800 лет из двух рек, образовавших мыс, одна – самая большая река Европы – никуда не делась, а малая, Почайна, стала подземной, и от нее остался только прорытый ею же овраг. Спускаясь из верхней части города в маршрутке, мы проезжаем ее давно засыпанное устье, и в пробке на улице Широкой можно представлять себя корабельщиком, разворачивающим свою ладью с товарами.
Многие другие городские речки текут сейчас где-то под городом, от них только берега и остались. Но все же и на современных картах Нижний Новгород весь в синих ниточках и голубых пятнах разной формы – собственно, как любой произвольный кусок карты нашей местности. Здесь хватает воды, чтобы она накапливалась в болотах или подземных пустотах, а потом выходила на поверхность – получаются речки. Они текут вниз, сливаются друг с другом – как заречные Параша с Левинкой (недалеко от Сормовского парка) или как нагорные Кадочка со Старкой (перед мостом на Ванеева за остановкой Бориса Панина) – и в конце концов впадают в Волгу или Оку, поскольку ниже уже некуда.
Начинаются речки или из ключей, как в нагорной, холмистой части города, как Почайна – из родника под камнем в овраге, или из заболоченных низин, как речка Черная в северной части заречья. Ведь кусок карты, приходящийся на Нижний, вынут из стыка двух разных миров: высокого плато Дятловых гор с подземными пустотами и водотоками и низменного, «волглого» междуречья Оки и Волги.
На старых картах Нижнего и окрестностей, где за Полевой – пустынное поле, видно, что вся нагорная часть (ее очертания – как гигантская шляпа гриба, в верхушке которой весь город XIX века) изрезана гигантской же древовидной структурой оврагов-русел. Как бы одним большим деревом, ветками и стволом которого оказываются почти все ручьи и овраги современных Советского, Приокского и Нижегородского районов вплоть до Афонино. Речка-ствол, рассекающий этот треугольник вдоль пополам, начинается на Ковалихе (слобода ковалей) и дальше течет примерно параллельно современным улицам Ванеева и Родионова – между ними, вбирая бесчисленные притоки-ветки с обеих сторон. Справа коротенькие – от Казанской дороги. Слева большие и разветвленные – от современных сада им. Пушкина, макаронной фабрики, озер Щелоковского хутора, дубравы Ботсада, кардиоцентра и чуть ли не от высокого берега Оки, но поворачивающих от нее и текущих через все нагорье, чтобы слиться со «стволом».
Вне этого дерева – отдельные овраги с потоками, текущими сразу в Оку или Волгу, как Почайна, разрезающие высокий берег на отдельные «горы»: Ильинская, Часовая и пр. Хотя рельеф и сглаживается с давних пор при благоустройстве, но что-то остается. От Звездинского оврага – небольшой уклон, из-за которого на Звездинку от улицы Горького приходится спускаться, от бывших русел, где влажно – старые, раскидистые ивы.
Под землю город прячет речки тоже давно и постепенно. Засыпает, забирает в трубы, коллекторы. На плане 1848 года на Ковалихе от самой Варварки видна голубая линия, сначала спрямленная, после Ковалихинской площади (нынешний скверик) извилистая. Но уже на карте 1896 года линия начинается лишь в самом конце улицы. Сейчас – еще дальше, за гаражами на улице Родниковой. Как-то мы отыскали это место выпуска; несмотря на окружающую свалку и общий фон, оно вызывало трепет, как случайно забредший в город лось. Бывает и хуже: исток реки Борзовки – закрытый коллектор на ОАО «ГАЗ».
Полностью о том, что и где течет под землей, похоже, не знает никто. Мой коллега водит пальцем по «Яндекс.Карте» Нижнего: ага, вот тут, в начале Козицкого, рядом с Ванеева, мы жили в новом доме, и неожиданно начал разрушаться фундамент. Коммунальщики, чтобы залатать, стали закачивать в раскол жидкое стекло, а оно исчезло в пустоте. А потом… уже застывшим конгломератом обнаружилось за несколько километров в речном овраге. Дом был построен в шестидесятые на засыпанном ручье! Представляешь течение, которое так быстро унесло эту еще расплавленную массу?
Имя «речки-ствола» до сих пор не устаканилось. Так и пишут: «Старка (Кова)». Да и вообще с названиями беда. Как сказал тот же коллега, «по крайней мере последние 50 лет я не слышал, чтобы население называло любую местную речку иначе как Срачка». До середины 70-х именно в Старку-Кову выводились хозфекальные стоки, и фекалии у всех на виду весело проплывали вниз. Потом построили очистные, и в свободную хотя бы от фекалий речку из более чистых низовий даже поднялась ондатра, и даже заселила еще один ручей-приток на месте нынешнего кардиоцентра. (Из окна своего дома на Козицкого мой собеседник заметил на ручье этих мускусных крыс, заинтересовался и посвятил им свою дипломную работу.) Но население называть речки Срачками (или «погаными речками») не перестало… Картографы используют более разнообразные и благообразные имена, но имен этих меньше, чем синих линий: Левинка, Параша, Гниличка, Рахма, Вьюница, Западно-Стрелочный канал… Большинство безымянно.
Наша речка после сакрального выпуска на поверхность за гаражами на Родниковой некоторое время так и течет по узкой луговой полоске посреди гаражей, разделяет Нижегородский и Советский районы и официально зовется Кова. На этот участок можно попасть с задворок конечной остановки автобуса № 62 на Усилова. Там, конечно, тоже сюр и треш, но живописность тенистой речной долины с мостиком, под которым, несмотря ни на что, журчит и переливается, как столетия назад, трудно истребить до конца.
У бывшего далекого села Высокое (ныне «частный сектор» опять же среди мегаполиса, с живописной церковью на высоком берегу) речка принимает в себя приток Старку, новый транш мусора и неопределенность в названии. Что течет дальше – Старка или Кова? Пока не договорились. Наверное, так раньше «гуляли» имена всех рек: то Волга, то Ра, то Итиль. Городец-Радилов = «Городец-Волжский». Унификация и определенность, кто куда впадает, понадобилась, когда большие реки стали государственным ресурсом. А городские речки – стихия непонятная. Не ресурс. Скорее проблема, для которой прежние генпланы планировали «окончательное решение»: закатать в асфальт, устроить дороги-дублеры.
А вообще-то это мы сюда понаехали, а не речки. Речки и луга – первый слой из тех, которые, как выразился журналист и писатель Юрий Немцов, история накладывала здесь один на другой в технике сфумато. И на который потом мы накладывали дома, огороды, мосты, крепости, сады, трамвайные рельсы, стадионы, пятиэтажки, гаражи, ларьки и синие заборы. И этот первый слой еще жив. Ниже Высокова в речной долине растет редкий ситник маленький, в овраге по улице Агрономической на берегу ручья – ирис желтый, в районе Кузнечихи речку подпитывают родники…
