"Сцена, которой не было История нижегородского андеграунда 1990-х"
В 1990-е мир лишился Курта Кобейна, Чарльза Буковски и Уильяма Берроуза, а Coil записали свой легендарный Love’s Secret Domain. В другой части света распался Советский Союз, в России пришел к власти и отказался от нее Борис Ельцин, вышел фильм «Брат» и случился экономический кризис. А в Нижнем Новгороде в это же время незаметно появилась, расцвела и так же незаметно угасла удивительная андеграундная сцена – небольшая, но разительно отличавшаяся от всего, что звучало в 90-е на городских концертных площадках. Журналист и основатель паблика «Нижегородское эзотерическое подполье» Дмитрий Ковальчук рассказывает об этом явлении
Кто это был
Новое музыкальное подполье Нижнего Новгорода сразу отказалось от идей, которые продвигали существовавшие в городе музыкальные коллективы. Например, появившуюся в Сормовском районе в 1991 году группу «Мертвые души» уже не интересовал классический русский рок – их стиль варьировался от электронного колдвейва до истеричного гитарного постпанка. В 1992 году коллектив начал активно выступать и в итоге доехал даже до легендарного питерского клуба TaMtAm.
У «Душ» быстро появилась масса поклонников – слишком уж нетипичными даже для того времени они были. Нервный бородач Никифор (недоучившийся медик, теософ и знаток немецкой философии, по совместительству дорожный рабочий), гитарист Михаил «Мишель» Безносов (человек, однажды бросивший занятия бизнесом, ради того чтобы стать фотографом) и толстяк Дух (в миру – врач детской реанимации Николай Куприянов) не пытались стать «героями рок-н-ролла», как многие их ровесники. Да и их скандальные выходки тоже не оставались незамеченными. Мелодичные грустные гитарные партии и читка текста с резкими перепадами – один известный музыкальный критик (по слухам, это был Артемий Троицкий), ознакомившись с творчеством МД, назвал их «самой мрачной группой бывшего Союза». Прекратили свое существование они в 1996-м.
В это же время в соседнем Московском районе свой проект развивал экс-участник «Мертвых душ» Роман «Глюк» Колчин. Единственная запись, оставшаяся от его постпанк-коллектива «Отсутствие», представляет собой демо, предназначавшееся для основателя клуба TaMtAm и виолончелиста «Аквариума» Всеволода Гаккеля – сырые, грязные и отчаянные песни. Позднее Роман организовал группу «Мелкий бес», выпустившую три очень разных альбома: если на первом явно звучали отголоски Bauhaus или Sisters of Mercy, то последний был хоть и вычурной, но уже откровенной поп-музыкой. После этого Глюк с музыкой завязал, посвятив себя семье, детям и работе.
Басист, вокалист и автор большинства текстов распавшихся «Мертвых душ» Николай Морарь сосредоточился на работе основанного им домашнего лейбла HMR-records. Используя разнообразную советскую аппаратуру, «творческая лаборатория HMR» один за другим выпускала релизы как индустриальных проектов Мораря, так и альбомы его друзей разной степени слушабельности. В частности, на HMR был выпущен альбом one-man band «Женщины», состоявшей из шоумена группы «Предпоследнее искушение» Константина Гусева – странная запись называлась «Будь женщиной» и представляла собой эксперименты Кости с древними синтезаторами и драм-машиной «Ритм-2».
Не обходилось и без мистификаций – в один из вечеров на HMR-студии был записан материал, который позднее выдавался посещавшим это место поклонникам «Гражданской обороны» (коих в 90-е было еще немало), за «концерт ГО в Кемерово». Естественно, «неизвестная live-запись Летова» однажды ушла в народ, и более того, несколько лет назад автор этой статьи наткнулся на ее оцифровку в Сети. Называлась она, конечно же, «концерт “Гражданской обороны” в Кемерово».
Об одном из резидентов HMR нужно рассказать подробнее. Алексей Быков, взявший себе псевдоним Трутень, начал свои музыкальные эксперименты в 1991 году. В 1992-м под названием «Оно» были записаны панк-альбомы «Оскомина» и «Свистопляс» – быстрые, едкие, неполиткорректные, наполненные нецензурной лексикой и оскорблениями всех и вся песни с абсолютно мамлеевскими сюжетами. Электрическому составу «Оно» выступить не удалось ни разу – сегодня Трутень если и известен кому-то, то лишь благодаря своим акустическим записям.
В 2008 году прошел слух, что Алексей готовит три новых альбома, однако дальше этого заявления дело не сдвинулось. Еще несколько лет назад Трутень вполне успешно занимался бизнесом – как, впрочем, и во время записи некоторых своих альбомов. И эти песни стоит послушать. Хотя бы для того чтобы понять, как в одной голове может сочетаться строительная смета и изощренная некрофилия. Если бы в Сормове однажды захотели играть дарк-фолк, то он был бы именно таким.
Одновременно подполье развивалось и на другом конце города – в Щербинках, где действовал основанный пионером нижегородской экспериментальной музыки Никитой Борисовым лейбл O.R.records. Сотрудничавший со словацким лейблом Aries и переписывавшийся с Варгом Викернесом, в 1994 году Борисов познакомился с Морарем из «Мертвых душ». Итогом этого знакомства стал первый нижегородский индастриал-проект «Христос Пантократор». Похожий на Егора Летова времен альбома «Война» мизантроп и напоминавший
классического черносотенца угрюмый философ смогли создать то, что сегодня принято называть «культурным явлением».
«Христос Пантократор» ни разу не выпустили на сцену ввиду скандальной репутации, а также – не в последнюю очередь – из-за названия. Их первые студийные работы – строгое чередование не всегда стилистически совпадающих вещей из акустических программ обоих авторов. В 1995–1996 годах они создавали уже масштабные нойз-панорамы, а перед распадом, в 1997-м, выпустили самый сильный релиз Theos, в котором конкретный материал совмещался с шаманскими психоразработками.
Так о творчестве ХП писал ныне не работающий сайт «Кто есть кто в горьковском роке»:
«…Характерна вещь “За столом молчания” – это 20-минутный бред, где под бесконечные чередующиеся циклы Борисов вываливает на слушателя поток диких впечатляющих образов, создающих вкупе с несообразными интонациями непередаваемое ощущение. Обратная сторона медали здесь – полная индифферентность авторов относительно реакции возможного слушателя. Если в первых записях музыканты хотя бы применяли текст, то в альбоме «Ынвыртита Ши Хора» основной концептуальный материал был исполнен по-молдавски, а впоследствии Борисов написал несколько песен, слова в которых представляли собой склейку из разных мертвых языков…»
На какое-либо понимание со стороны слушателей тандем не рассчитывал, и весной 1997-го группа прекратила свое существование.
С распадом «Христоса Пантократора» фактически прекратил свою деятельность и O.R.records. При этом за прошедшие годы лейбл выдал массу интересных релизов: от издевательского проекта «Семечко» до шумовых «Пасхабосха» и МТМ. Одним из самых заметных резидентов O.R.records был Дмитрий Баранов – вокалист и автор текстов автозаводской постпанк-группы «Люби Ивана». Вместе с Борисовым и Морарем он реализовал проект «Шея», трио выпустило два альбома: «Клей» и «Космонавтика». На записи можно выделить несколько потенциальных хитов, однако проект задумывался как разовый и почти моментально закрылся.
К слову, на обломках той самой группы «Люби Ивана» родился еще один знаковый для нижегородского андеграунда проект – «НХЛ». Его лидером стал работник Горьковского автомобильного завода Андрей Бугров, поражавший многих тем, что мог, например, глумливо похохатывая, читать Хайдеггера. Также заметным автозаводским электронным дуэтом на излете 90-х была «Рыба фугу», созданная Артемом Мольковым и Владиславом Кальпиным. Как писали критики, они исполняли «тяжелый полуэлектронный индастриал с тюремно-социальными текстами». Что, в целом, неудивительно – Мольков был не понаслышке знаком с российской уголовно-исполнительной системой.
Где это было
Одной из «точек силы» нижегородского андеграунда 90-х можно назвать репетиционную базу в Сормовском машиностроительном техникуме – ее основателями считались невероятно популярные металлисты «Буцефал». Именно здесь началась история «Мертвых душ», здесь проходили репетиции «Отсутствия» и многих дружественных им коллективов. К концу десятилетия «точка» в СМТ постепенно угасла, как и репетировавшие в ее стенах команды.
Упомянутые HMR-records и O.R.records, представлявшие собой обычные городские квартиры, также аккумулировали вокруг себя «интересующихся». Квартирник Трутня и его друзей где-то в заброшенном здании в Московском районе эпически вошел в историю как запись «Сейшена в Клиторе», собственно, Клитором эту «заброшку» они и называли.
Естественно, всем этим группам надо было где-то выступать. Концерты, проходившие, как правило, в формате сборной солянки, собирали невероятно разношерстную публику – от человека, вещавшего про «теорию пипцов» (что это такое, никто не знал, но он рассказывал ее всегда), до парня, самозабвенно танцевавшего с вырванной из пола доской. С другой стороны – а как вы представляете себе посетителя концерта, на котором играют и трэш-метал, и нечто похожее на «Аквариум», и готическую волну, заканчивая все это спонтанным выступлением панк-группы, состоящей из 13-летних школьников?
Конечно, концерты на площадках 1990-х – в «Спутнике», ДК им. Свердлова, ДК железнодорожников или в ДК речников – проходили в особой атмосфере «лихого» десятилетия. Баров с крафтовым пивом и бургерами не было в помине, поэтому посетители готовились к соприкосновению с искусством где придется, часто не попадая на саму вечеринку. При этом охрана закрывала глаза на состояние гостей – отчасти потому, что и музыканты на сцене порой выглядели не лучше.
И что?
Можно сказать, что к концу 1990-х этой сцены уже не существовало. Кто-то разругался со вчерашними единомышленниками, женился, уехал в другой город или отправился за решетку. Кто-то просто разочаровался, а кого-то, к сожалению, уже нет в живых.
Андеграунд 1990-х не оставил после себя ничего, кроме нескольких десятков записей, оформленных в схожей черно-белой стилистике, и пожелтевших страниц самодельных журналов, тексты которых представляют собой изощренную мистификацию. Чем, собственно, и была вся эта история.
Новое музыкальное подполье Нижнего Новгорода сразу отказалось от идей, которые продвигали существовавшие в городе музыкальные коллективы. Например, появившуюся в Сормовском районе в 1991 году группу «Мертвые души» уже не интересовал классический русский рок – их стиль варьировался от электронного колдвейва до истеричного гитарного постпанка. В 1992 году коллектив начал активно выступать и в итоге доехал даже до легендарного питерского клуба TaMtAm.
У «Душ» быстро появилась масса поклонников – слишком уж нетипичными даже для того времени они были. Нервный бородач Никифор (недоучившийся медик, теософ и знаток немецкой философии, по совместительству дорожный рабочий), гитарист Михаил «Мишель» Безносов (человек, однажды бросивший занятия бизнесом, ради того чтобы стать фотографом) и толстяк Дух (в миру – врач детской реанимации Николай Куприянов) не пытались стать «героями рок-н-ролла», как многие их ровесники. Да и их скандальные выходки тоже не оставались незамеченными. Мелодичные грустные гитарные партии и читка текста с резкими перепадами – один известный музыкальный критик (по слухам, это был Артемий Троицкий), ознакомившись с творчеством МД, назвал их «самой мрачной группой бывшего Союза». Прекратили свое существование они в 1996-м.
В это же время в соседнем Московском районе свой проект развивал экс-участник «Мертвых душ» Роман «Глюк» Колчин. Единственная запись, оставшаяся от его постпанк-коллектива «Отсутствие», представляет собой демо, предназначавшееся для основателя клуба TaMtAm и виолончелиста «Аквариума» Всеволода Гаккеля – сырые, грязные и отчаянные песни. Позднее Роман организовал группу «Мелкий бес», выпустившую три очень разных альбома: если на первом явно звучали отголоски Bauhaus или Sisters of Mercy, то последний был хоть и вычурной, но уже откровенной поп-музыкой. После этого Глюк с музыкой завязал, посвятив себя семье, детям и работе.
Басист, вокалист и автор большинства текстов распавшихся «Мертвых душ» Николай Морарь сосредоточился на работе основанного им домашнего лейбла HMR-records. Используя разнообразную советскую аппаратуру, «творческая лаборатория HMR» один за другим выпускала релизы как индустриальных проектов Мораря, так и альбомы его друзей разной степени слушабельности. В частности, на HMR был выпущен альбом one-man band «Женщины», состоявшей из шоумена группы «Предпоследнее искушение» Константина Гусева – странная запись называлась «Будь женщиной» и представляла собой эксперименты Кости с древними синтезаторами и драм-машиной «Ритм-2».
Не обходилось и без мистификаций – в один из вечеров на HMR-студии был записан материал, который позднее выдавался посещавшим это место поклонникам «Гражданской обороны» (коих в 90-е было еще немало), за «концерт ГО в Кемерово». Естественно, «неизвестная live-запись Летова» однажды ушла в народ, и более того, несколько лет назад автор этой статьи наткнулся на ее оцифровку в Сети. Называлась она, конечно же, «концерт “Гражданской обороны” в Кемерово».
Об одном из резидентов HMR нужно рассказать подробнее. Алексей Быков, взявший себе псевдоним Трутень, начал свои музыкальные эксперименты в 1991 году. В 1992-м под названием «Оно» были записаны панк-альбомы «Оскомина» и «Свистопляс» – быстрые, едкие, неполиткорректные, наполненные нецензурной лексикой и оскорблениями всех и вся песни с абсолютно мамлеевскими сюжетами. Электрическому составу «Оно» выступить не удалось ни разу – сегодня Трутень если и известен кому-то, то лишь благодаря своим акустическим записям.
В 2008 году прошел слух, что Алексей готовит три новых альбома, однако дальше этого заявления дело не сдвинулось. Еще несколько лет назад Трутень вполне успешно занимался бизнесом – как, впрочем, и во время записи некоторых своих альбомов. И эти песни стоит послушать. Хотя бы для того чтобы понять, как в одной голове может сочетаться строительная смета и изощренная некрофилия. Если бы в Сормове однажды захотели играть дарк-фолк, то он был бы именно таким.
Одновременно подполье развивалось и на другом конце города – в Щербинках, где действовал основанный пионером нижегородской экспериментальной музыки Никитой Борисовым лейбл O.R.records. Сотрудничавший со словацким лейблом Aries и переписывавшийся с Варгом Викернесом, в 1994 году Борисов познакомился с Морарем из «Мертвых душ». Итогом этого знакомства стал первый нижегородский индастриал-проект «Христос Пантократор». Похожий на Егора Летова времен альбома «Война» мизантроп и напоминавший
классического черносотенца угрюмый философ смогли создать то, что сегодня принято называть «культурным явлением».
«Христос Пантократор» ни разу не выпустили на сцену ввиду скандальной репутации, а также – не в последнюю очередь – из-за названия. Их первые студийные работы – строгое чередование не всегда стилистически совпадающих вещей из акустических программ обоих авторов. В 1995–1996 годах они создавали уже масштабные нойз-панорамы, а перед распадом, в 1997-м, выпустили самый сильный релиз Theos, в котором конкретный материал совмещался с шаманскими психоразработками.
Так о творчестве ХП писал ныне не работающий сайт «Кто есть кто в горьковском роке»:
«…Характерна вещь “За столом молчания” – это 20-минутный бред, где под бесконечные чередующиеся циклы Борисов вываливает на слушателя поток диких впечатляющих образов, создающих вкупе с несообразными интонациями непередаваемое ощущение. Обратная сторона медали здесь – полная индифферентность авторов относительно реакции возможного слушателя. Если в первых записях музыканты хотя бы применяли текст, то в альбоме «Ынвыртита Ши Хора» основной концептуальный материал был исполнен по-молдавски, а впоследствии Борисов написал несколько песен, слова в которых представляли собой склейку из разных мертвых языков…»
На какое-либо понимание со стороны слушателей тандем не рассчитывал, и весной 1997-го группа прекратила свое существование.
С распадом «Христоса Пантократора» фактически прекратил свою деятельность и O.R.records. При этом за прошедшие годы лейбл выдал массу интересных релизов: от издевательского проекта «Семечко» до шумовых «Пасхабосха» и МТМ. Одним из самых заметных резидентов O.R.records был Дмитрий Баранов – вокалист и автор текстов автозаводской постпанк-группы «Люби Ивана». Вместе с Борисовым и Морарем он реализовал проект «Шея», трио выпустило два альбома: «Клей» и «Космонавтика». На записи можно выделить несколько потенциальных хитов, однако проект задумывался как разовый и почти моментально закрылся.
К слову, на обломках той самой группы «Люби Ивана» родился еще один знаковый для нижегородского андеграунда проект – «НХЛ». Его лидером стал работник Горьковского автомобильного завода Андрей Бугров, поражавший многих тем, что мог, например, глумливо похохатывая, читать Хайдеггера. Также заметным автозаводским электронным дуэтом на излете 90-х была «Рыба фугу», созданная Артемом Мольковым и Владиславом Кальпиным. Как писали критики, они исполняли «тяжелый полуэлектронный индастриал с тюремно-социальными текстами». Что, в целом, неудивительно – Мольков был не понаслышке знаком с российской уголовно-исполнительной системой.
Где это было
Одной из «точек силы» нижегородского андеграунда 90-х можно назвать репетиционную базу в Сормовском машиностроительном техникуме – ее основателями считались невероятно популярные металлисты «Буцефал». Именно здесь началась история «Мертвых душ», здесь проходили репетиции «Отсутствия» и многих дружественных им коллективов. К концу десятилетия «точка» в СМТ постепенно угасла, как и репетировавшие в ее стенах команды.
Упомянутые HMR-records и O.R.records, представлявшие собой обычные городские квартиры, также аккумулировали вокруг себя «интересующихся». Квартирник Трутня и его друзей где-то в заброшенном здании в Московском районе эпически вошел в историю как запись «Сейшена в Клиторе», собственно, Клитором эту «заброшку» они и называли.
Естественно, всем этим группам надо было где-то выступать. Концерты, проходившие, как правило, в формате сборной солянки, собирали невероятно разношерстную публику – от человека, вещавшего про «теорию пипцов» (что это такое, никто не знал, но он рассказывал ее всегда), до парня, самозабвенно танцевавшего с вырванной из пола доской. С другой стороны – а как вы представляете себе посетителя концерта, на котором играют и трэш-метал, и нечто похожее на «Аквариум», и готическую волну, заканчивая все это спонтанным выступлением панк-группы, состоящей из 13-летних школьников?
Конечно, концерты на площадках 1990-х – в «Спутнике», ДК им. Свердлова, ДК железнодорожников или в ДК речников – проходили в особой атмосфере «лихого» десятилетия. Баров с крафтовым пивом и бургерами не было в помине, поэтому посетители готовились к соприкосновению с искусством где придется, часто не попадая на саму вечеринку. При этом охрана закрывала глаза на состояние гостей – отчасти потому, что и музыканты на сцене порой выглядели не лучше.
И что?
Можно сказать, что к концу 1990-х этой сцены уже не существовало. Кто-то разругался со вчерашними единомышленниками, женился, уехал в другой город или отправился за решетку. Кто-то просто разочаровался, а кого-то, к сожалению, уже нет в живых.
Андеграунд 1990-х не оставил после себя ничего, кроме нескольких десятков записей, оформленных в схожей черно-белой стилистике, и пожелтевших страниц самодельных журналов, тексты которых представляют собой изощренную мистификацию. Чем, собственно, и была вся эта история.
