Нижнему Новгороду вообще повезло, он по праву один из главных региональных центров современной поэзии. Прежде чем перейти к разговору об авторах, нужно в миллионный раз попытаться определить, что вообще можно называть этой самой поэзией.

Всякая ее формула является промежуточной, нет такой волшебной алхимической реакции, которая позволила бы выделить все ингредиенты и составляющие без остатка. Но кое-что все же ясно. Оттолкнемся от того, что в России принято считать поэзией практически любое версификаторство, поэтому необычайно сложно отделить достойное от неприличного.

В англоязычной традиции с этим гораздо легче, потому что там есть poetry (то есть именно поэзия) и lyrics (тексты песен, стихи на случай, в газетах и прочее). Тем не менее можно предложить очень простую градацию. Современная интернет-культура с ее волюнтаристским правом на автопубликацию в тех же социальных сетях находится в самом что ни на есть эстетическом подвале. Сетевые пусторосли, некоторые из которых в итоге пробиваются в маленькие зальчики и устраивают свои поэзоконцерты, представляют старую и недобрую теорию самовыражения. Дескать, главное в поэзии быть искренним, и люди к тебе потянутся. Это ошибочно по факту. Искренность совсем не значит наивность, художественная безграмотность. Как говорил еще Бахтин, поэт – это голос в хоре, данные же голоса беспомощно повисают в воздухе, несмотря на все старания дать публике эмоции и попросту монетизировать свой символический капитал.

Самое интересное обнаруживается там, где авторы заняты не собой или искоренением духовно чуждых русской традиции поэтических форм, но самим поэтическим языком.

В Нижнем Новгороде есть по меньшей мере три десятка авторов, основной чертой поэтики которых является установка на инновационность, приращение смыслов, полноценное художественное мышление. Часто это выглядит непривычно. Кажется, что перед нами деформации грамматики, некоторая неясность, а точнее неявность образной системы. Впечатление это поверхностно, то есть обманчиво, ведь перед нами и есть та работа с языком, который не используется «по умолчанию», но как бы говорит, знакомит нас с теми возможностями, которые попросту незаметны у его бытового двойника.

Вряд ли стоит говорить, что в Нижнем сложилась полноценная поэтическая школа, для этого нужно гораздо больше времени, чем существуют проекты, связанные с таким пониманием поэзии. Однако наш город обладает на редкость позитивной динамикой, и данная маленькая антология вмещает в себя только небольшую часть авторов, требующих к себе пристального внимания.

ЕВГЕНИЯ РИЦ
***
Восьмилетняя девочка с куклой наперевес
Прозревает духов. Презирает духов
За лишний вес,
За их луковый запах и отсутствие всяких луков.
Она-то думала, все будет не так,
Думала, вострубят
Канализационные люки,
И у больших и не очень умных ребят
Рты закроются и не в такт
На замахе опустятся руки.
Но улица стынет, кукла беспозвоночно висит
И сентябрь подходит к началу второго года.
В ее жизни это первый, но отнюдь не последний визит
Подобного рода.
То их пленкой услышит, то краем одной стопы
Ощутит подземное дуновенье,
То ей кто-то крикнет: «Дыши! Не спи!» –
И она еще глубже заснет и задышит лежащей тенью.
***
Дело – труба. И далекие льды
В заостренном теперь глазу
Будет видно с испода как белый дым
И как серый дым и мазут.
Ни о чем не печалься, асфальтоукладчик
На исходе осенних сил,
Под землей не видно, не видно и над Землей
Шерстяного парка один настил
И другой трикотажный слой.
Смой со лба и сотри с руки
Эту птицу, летя на юг,
Она делает в небе круги, круги.
Это все ближний круг.
Это все говори себе не стоит и не стоит,
И нога завязнет, как вязнет дно
У тебя в глазу молодой и наивный стыд
Пересыплется на зерно,
Перепреет на воздух и на покров
Упадет не позже, чем середина дня,
Вся покрытая коркой мослов и слов,
Будет выбрана из огня.

ПЕТР ЛИКИН

***
Именно ранней весной
Шум морфия в холодных скульптурах парка –
Как будто растут бледные цветы.

Опьяненная дальней музыкой в ветвях и колоннах,
Ты проходишь среди волшебных каруселей,
Мерцая клетчатой юбкой в тени –
И странные листья приближаются к живому лицу.

Советское здание венчают сумрачные скульптуры.
Внезапный свет восходит к ступеням.
Люди печально пересекают границы кино.

Древние минуты покоя.
Блуждают огни в освобожденных березах.
В радостном воздухе сияние и смех –
Сон повторяет и происходит опять.

***
Дорога: снежные кусты, изваяния, птицы.
Памяти отраженные аллеи
Сопровождают звуковой коридор.

Внутри отключенного фонтана
Раздается смех и пасмурная голубка
Всегда в глазах: север, полет.

Мы проходим за шлейфом сталинской кавалькады,
Говоря о траурных окнах.

Свет долетает, как будто ангел, узнавший причины моря.
На параллельной дороге становится снежный воздух.
Моменты покоя обволакивает ветер сердец.

Послушная голубка кружится над имперской могилой.

Мы можем улыбаться и смотреть на европейский закат.
И радостно как в раю: на экранах войны.

ДМИТРИЙ ЗЕРНОВ

***
Если мы друг у друга умрем,
Ты, пожалуйста, не забывай
Выключать в туалете свет,
Принимать перед сном витамин,
Выходить раз в неделю гулять
И куда положила очки.
Если мы друг у друга умрем,
Ты их стеклами вниз не клади.
Если мы друг у друга умрем,
Ты, пожалуйста, не начинай
Размещенный пиратами том
Приключений в волшебной стране.
Понимаю, что долго ждала,
Понимаю, что это седьмой.
Если мы друг у друга умрем,
Подзарядка от книжки – в столе.
Если мы друг у друга умрем,
Ты, пожалуйста, не размещай,
Я сказал бы, совсем не ходи,
Но в героях был патч на геймплей,
А в знакомых был новый виток –
Может, станет понятней, кого.
Если мы друг у друга умрем,
Твой пароль, если что, зердв.

КАРИНА ЛУКЬЯНОВА

***
лето внутри каталога изломанных линий
опережает прогоны отсутствия
выдох на переходных станциях

видишь расставлены
в своем роде макеты дыхания
вот они проникают под землю

на vhs повторяется verse
где рука задевает руку
образец заполнения
воспроизводит подобие

поиски места для линии сгиба
фотодетектор стоп-кадр
только попробуйте
кажется нет

АЛЕКСАНДР КОЛЕСНИКОВ

***
вот значит откуда картонное небо имен обездвиженное. камень
нагретый солнцем отдаст тепло, поврежденный. воздух шипящий
сквозной – пробитой покрышки. на той стороне реки снова зажгутся
огни. следующие два шага – чуть более уверенные, состоявшиеся,
обнаруживающие созвездья на небе (разве можно хоть что-то
увидеть по такой жаре, разве можно хоть что-то увидеть в такой
холод). камень – не прежний; все тот же – разбитый фонарь в быстро
темнеющем парке. две вертикальных линии, разговоры. кто-то
прошедший близко, оглянувшийся и продолживший путь.

ЕВГЕНИЙ СТРЕЛКОВ

Из цикла «Троцкий»

ПОЛИГОН НОЧЬЮ

Вооружившись огромным зеркалом
небесного окулиста
шаря в потемках глазного дна
яростного Ориона
бесцеремонно
ощупывая его
выжигая транзисторы
разыскивая
разума неземного зерно
в редкой и колкой небесной соломе.

Ночью бессонной распахнешь окно:
локаторы подрагивают в полудреме.

ВОПРОШАНИЕ ТРОИЦКОГО

Двух сыновей
я посвятил тебе
божественный Орион
ныне оба трудятся в небе
забрасывая радиосети неутомимо.
Три полигона стоят нерушимо.
И каждую ночь на каждом
черные луны разума
поднимаются на тонких тросах
вопроса:
что же молчат звезды?

АРТЕМ ФЕЙГЕЛЬМАН
_

спрашивают где ты была?
а я не могу ответить
я исходила весь город
закрыты торговые центры бутики стоки шоу-румы
работают только библиотеки картинные галереи театры

я делаю селфи на фоне вечерних улиц
пальцы выводят #prada #armani #mcqueen
но в сеть улетают
#кабаревольтер #вхутемас #баухаус

_

куда запрятал ты еврейские ключи
арийские замки на страже
как если б скальпель школьный воздух чист
и сердца ход торжественней и реже

 

во сне идешь на посторонний плеск
в тетради на столе двоится почерк
раскрыт как книга придорожный лес
и под ногами кровь и почва кровь и почва
_

воспоминание об уколе с видом на стадион
вдруг медсестра перепутает иглы ампулы прочие склянки
из-за ширмы льется надрывный голос селин дион
и от этого чуть сильнее дрожат коленки

игроки вдалеке разваливаются на текстуры
в ожидании боли и это прекрасный пейзаж для очей отдых и праздник
стадион водник зажат между двумя объектами современной
нижегородской архитектуры
имя которым титаник и айсберг