Евгения Орехова

– Мой стаж работы корректором 18 лет. Собственно художественные тексты в работу стали поступать примерно семь лет назад, до этого были газетная публицистика, реклама. Мечтала сотрудничать с нормальным художественным издательством. Теперь иногда вспоминаю афоризм: «Бойтесь исполнения своих желаний». Немного потерялся тот давний, детский «вкус к книге», когда читаешь запоем, засыпаешь с книгой, просыпаешься с ней же… Когда работаешь, голова всегда должна думать, и от этого «чувственность» текста уходит на второй план.

Замечаю ошибки при чтении любой книги, и, бывает, тут же закрываю, так как невозможно читать неграмотные книги. Или начинаю черкать карандашом. Наверное, я перфекционист. И конечно, падаю и умираю, увидев ошибку. Чаще всего со смеху. Все эти «день пропит не зря» или «ядреные конфликты» иногда приходят ко мне по ночам.

Неточности и ошибки в книгах, на мой взгляд, появились с разрушением в постсоветские годы института редактирования при государственных издательствах, с появлением возможности для авторов издаваться в коммерческих издательствах, без обязательного этапа правки художественного текста, так сказать, в авторском варианте. Это и экономия средств и времени, и даже иногда выражение авторской позиции: знаю авторов, которые убежденно пишут «мальчёнка-ручёнка» через «ё» и «Петичка-Ваничка» с суффиксом «ичк», подводя под это свою теоретическую базу.

Александр Лавров
диктор, радиоведущий

– За двадцать лет работы на радио и около радио я озвучил не меньше полусотни аудиокниг. Преимущественно это яркие и очень понятные издания типа «Десять правил успешного маркетинга», «Как стать счастливым и ничего для этого не делать» и прочие «Сделай себя сам». Лишь изредка мне выпадает счастье читать что-то художественное. Я благодарю Бога за недавний проект с одной крупной федеральной радиостанцией, в рамках которого мы записали сорок часовых программ по произведениям Ивана Сергеевича Тургенева, и это была работа «на одном дыхании». В остальном же приходится себя заставлять «проживать» книги, глубоко погружаться в сюжет (или хотя бы ход рассуждений автора, если сюжета как такового нет!), чтобы оказаться в том, что Михай Чиксентмихайи называл «потоком» – состоянием полной сосредоточенности и самоотдачи. Кстати, коль скоро я знаю Чиксентмихайи и его идею «потока» – что-то из прочитанного все-таки пошло на пользу!

Аудиокниги для меня не являются альтернативой чтению. В долгой дороге, за домашними делами, – да, я люблю слушать какого-нибудь Макса Фрая за мытьем посуды, – и во время многочасовых занятий живописью я всегда включаю что-нибудь длинное, атмосферное и незамысловатое. Конечно, мне важно, как исполнена аудиокнига, и, кроме элементарной грамотности в ударениях и отсутствия дефектов речи, книге важно найти свой голос. Так, Максу Фраю повезло с Денисом Веровым, Фандорину – с господином Чонишвили,
а Андрею Крузу – с Одином.

Егор Михайлов
литературный критик, редактор рубрики «Мозг» на сайте «Афиша Daily»

– Оттого что читаешь очень много, чтение меняется. Разумеется, когда я в два года и одиннадцать месяцев прочитал сам, своими глазами, «Курочку Рябу», это, полагаю, произвело на меня гораздо большее впечатление, чем когда прочитал нового Алексея Иванова. Когда сомелье пробует вино, он понимает, где нотки почвы, где мандаринов, а где горящей покрышки. Когда человек читает много, и уж тем более когда пишет об этом, он начинает видеть шестеренки. Для меня понимание того, как они крутятся, как текст сложен, само по себе является большим удовольствием. В некотором смысле это компенсирует притупление восторга. В конце концов, когда случаются книги, от которых прет, а они случаются, то эффект от них еще сильнее. Потому что уже не ожидаешь.

Теперь я все читаю с интенцией, что, возможно, я об этом буду писать. Предпочитаю чтение в электронном виде, потому что можно отправлять себе цитаты, искать по тексту. Я все время что-нибудь выделяю, выписываю, сохраняю себе, теряю, потом нахожу. Иногда эти записки не пойдут в работу, но они пойдут в мою внутреннюю базу данных. Тут такая вещь: когда читаю книги по работе, я работаю; когда читаю книги для души – работаю; когда пишу – работаю; когда пишу в блог в телеграме – работаю. И когда я ничего не читаю, а смотрю сериал или туплю, гуляю, мою посуду, у меня просто сзади, где-то в глубине мозга, роятся мысли – все равно я работаю, хоть и не знаю об этом. Разделения на работу и неработу у меня нет. Единственное более-менее четкое отличие – это открытый или закрытый ноутбук.

Анастасия Завозова
переводчик, главный редактор книжного аудиосервиса Storytel

– Изменения в отношении к чтению произошли в первую очередь тогда, когда я начала изучать филологию, потому что когда учишься профессионально разбирать тексты, ты их начинаешь читать совершенно по-другому. Самый простой пример: первое время после того, как закончила филфак, я старалась запоминать все имена героев и что происходило в книге, просто потому что у меня было ощущение, что мне это потом нужно будет сдавать на экзамене. Это во-первых.

Во-вторых, как с переводчиком со мной произошли две основные перемены по отношению к чтению текста. Когда читаю текст на английском, машинально перевожу какие-то куски в голове или останавливаюсь и думаю, как бы я перевела ту или иную игру слов, как бы перевела какое-то название, категорию. Ты уже не замечаешь того, что невольно себя останавливаешь во время чтения. Сбивается ритм чтения.

И мне стало довольно трудно читать переводные тексты на русском, потому что я пытаюсь угадать за переводом, какой был оригинальный текст; если это какая-то игра слов, пытаюсь понять, что здесь было в оригинале и как бы я могла это сделать. Это мне действительно мешает. Поэтому я редко читаю переводы с английского языка. Стараюсь читать больше в оригинале.