– Как-то вы сказали, что не бывает хороших фильмов с плохими костюмами.

– Потому что если человек талантлив и делает хорошее, качественное кино, то он просто не допустит плохих костюмов. А если кино плохое, то какими бы красивыми ни были наряды, они не смогут спасти картину.

– Все фильмы, над которыми вы работали, поражают достоверностью. Картина Алексея Балабанова «Брат» стала настоящей иконой стиля 90-х. После ее выхода в прокат многие молодые люди стали ходить в таких же свитерах, как главный герой Данила Багров.

– На самом деле никто не обратил бы внимания на этот свитер, если бы кино было плохим. Ведь не свитер запомнился зрителю, а Сережа Бодров, он был символом. А этот образ для него придумал Балабанов. Не было бы Сергея, не было бы и «Брата», не было бы и свитера. Все эти вещи взаимосвязаны.

– Но ведь свитер нашли именно вы.

– Да, откопала в одном из секондов Петербурга. Он лежал в корзине с другими кофтами – пришлось хорошо в ней покопаться. Но когда я его увидела, поняла – это он. Балабанов сказал: «Мне нужен герой». Он не говорил, в чем он его видит, просто дал такой силы толчок, что я поняла, что именно нужно искать. А свитер, кстати, стоил какие-то копейки, у нас ведь бюджет картины был скромный.

– Как вы придумываете образы для героев?

– Работа художника по костюмам всегда происходит в тандеме с режиссером. Если он будет работать самостоятельно и тянуть одеяло на себя, то ему нечего делать в кино. Пусть идет работать на подиум и реализовывает свои идеи. В кино такого не бывает, там вся съемочная бригада работает на одного человека – режиссера. Если буду думать, какая я гениальная, какой костюм создала, то грош мне цена.

– Как происходит этот процесс? Приходит режиссер и говорит: хочу, чтобы герой был в таком-то костюме?

– Режиссер может вообще ничего не говорить или говорить что-то, совершенно не относящееся к костюму вообще. Просто он до такой степени должен быть твоим режиссером, что ты его понимаешь даже по запаху. Может ничего не сказать или сказать какую-то ерунду. Или показать на камень и сказать, что я хочу героя вот такого. И ты его либо понимаешь, либо нет.

– Как вы уже сказали, свитер для Данилы Багрова нашелся в секонде. Сегодня в секондах и на блошиных рынках можно найти что-то интересное?

– Можно, но сложно. Сегодня эти вещи стоят совсем другие деньги и среди тонны тряпок можно найти только одну стоящую – все растаскано по дорогим секондам. Если на картину про 90-е годы выделен маленький бюджет, то задача становится невозможной. Даже если что-то найдешь, не факт, что это подойдет актеру – вещи со временем усыхают, становятся маленькими, а девушки сейчас намного выше своих сверстниц образца 90-х. У больших вещей цена может быть космической – например, кожаные куртки того времени стоят не меньше 20 тысяч рублей в элитном секонде, а в дешевых такое и не найдешь.

– На европейских барахолках ситуация лучше?

– Конечно, там мы тоже ищем, но и в Европе на хорошие вещи цена кусается. Да и не всегда удается туда поехать, особенно если продюсер недальновидный. Он будет топать ногами и кричать, что бюджет маленький, какие могут быть заграницы. А то, что билет можно купить за 10 тысяч рублей и оправдать всю картину, ему в голову не приходит.

– Для фильма Алексея Балабанова «Река» о колонии прокаженных в глухой якутской тайге вы варили в чанах масло с салом, окунали туда мех, потом сверху мазали яйцами и овсянкой...

– Вот вы это рассказываете, а вас саму не тошнит от этого?

– Если честно, то ощущения не из приятных.

– Вот именно этого эффекта я и добивалась, чтобы артистов, которые играли больных людей, тошнило. У них в глазах должно было читаться, что им плохо.

– Но как вам в голову пришла такая технология создания костюма?

– Представьте, что вы надели новую шубу и вышли из дома. Неожиданно вспоминаете, что забыли выключить плиту, возвращаетесь в квартиру. Не снимая шубу, бежите к плите, на которой уже выкипел суп, хватаете кастрюлю и половину содержимого выливаете на себя. Ваш мех превращается в жуткую гадость. Затем хватаете тряпку, которой еще недавно вытирали нож, испачканный маслом, и начинаете ею тереть свою шубу. Пятно приводит вас в неистовство. Потом вы просто вспоминаете этот случай и проделываете то же самое, только для большого количества меха.

– С какими фильмами вам интереснее работать – с историческими костюмированными или современными?

– Мне нравится работать с интересными сценариями и хорошим режиссером. Если сценарий добротный и ложится мне в душу, в нем нет вещей, от которых мне плохо, то мне все равно – современный это фильм или исторический.

– Часто ли костюмы портятся во время съемок?

– Сами по себе редко, но есть случаи, когда актеры специально с ними что-то делают. Например, могут оставить где-то часть костюма, а ты, весь в мыле, его ищешь, потом тебя же еще и обвинят. Однажды был случай, когда актриса спрятала в свою сумку серьги. Начался переполох, если бы мы их не нашли, пришлось бы переснимать много сцен. Хорошо, кто-то догадался проверить все вещи, и их нашли.

А один раз балерина ножницами разрезала вязаные лосины, якобы у нее зачесалась коленка и она таким образом решила ее почесать. Просто взяла и испортила костюм. Но меня такие вещи не удивляют. Балерины ведь и в пуанты сопернице могут битое стекло напихать. Женщины – это страшные существа, тем более если они актрисы.

– А курьезы случаются?

– На каждой картине происходит какое-то веселье. Например, когда мы работали над «Мастером и Маргаритой», моя ассистентка сидела в шкафу и подавала Анне Ковальчук, игравшей Маргариту, вещи. Мы подумали, если героиня их будет сама срывать с вешалок, то может испортить, они были дорогими, антикварными. Поэтому пришлось залезть в шкаф. А в одном из эпизодов из-под рубища Иешуа Га-Ноцри выглядывают джинсы. Просто Сергей Безруков отказался сниматься с голыми ногами, сказал, что ему холодно, – в итоге получился такой казус. Вот вам смешно, а нам было грустно. Василий Ливанов, сыгравший профессора Стравинского, например, принес на съемки коротенький синтетический халат. Сказал, что ему его дал какой-то профессор, и он будет сниматься именно в нем. Его совсем не интересовало, что на экране действие разворачивается в 30-е годы и таких халатов тогда просто не было. Конечно, тут подключились все, включая режиссера Владимира Бортко, который очень деликатно разрулил эту ситуацию.

– Вы говорили, что мечтаете поработать над фильмом 1914 года действия – в те годы женщины отказались от корсетов. По вашим словам, эта мечта несбыточная, почему?

– Мне просто интересно, как эти женщины выглядели, – они были смешные и трогательные одновременно. К сожалению, режиссера, который мог бы все это снять, сейчас нет. Те, кто мог, покинули этот мир либо уже старенькие и кино не снимают. Из молодых режиссеров мне никто не нравится.

– В прошлом вы вели колонку о моде: тогда вы поделили Санкт-Петербург на условные районы и придумали стиль для их обитателей. Сегодня это деление актуально?

– Думаю, что да. Например, на Васильевском острове нужно ходить в легких юбках, чтобы они задирались от ветра. Женщины тогда становятся смешными, хватаются за них, поправляют, а они вновь взлетают до ушей. На острове постоянно дуют ветра и кричат чайки по утрам, поэтому и стиль должен быть легким и воздушным. А для Петроградской стороны я бы придумала что-то рабочее, революционное – там сама архитектура домов об этом говорит. Здесь уместны были бы бушлаты – как для женщин, так и для мужчин, – и кепки-шестиклинки. А по улицам Рубинштейна и Белинского нужно ходить в вечерних нарядах, дамам можно еще и с маленькими собачками на длинных поводках.

– А как бы вы одели жителей спальных районов?

– Я бы их нарядила в какие-нибудь модные костюмы, расписанные граффити, такими же, как на стенах. Или в искусственные меха – тоже с рисунком.

– А если говорить о других городах?

– Конечно, и стиль одежды, и люди отличаются сильно. Мне очень интересно смотреть на людей всегда. В Нижнем Новгороде, например, они намного чище, и одежда у них чуть-чуть другая. Я имею в виду чище душой, нежели в Москве, и нижегородцы менее чопорные, чем мы, петербуржцы. Я говорю сейчас об образе.

– Куда, на ваш взгляд, движется современная мода?

– Никуда, она идет по кругу. Ничего нового в мире моды не изобретено. Пока модельеры не начнут думать о технических вещах, прогресса не будет. Я все жду, когда наконец изобретут что-то, что заменит ткань. Вот тогда и произойдет прорыв. А пока мы носим вещи 60-х, завтра 70-х и так далее.

– Это не скучно?

– А мне скучно, я этого и не скрываю.

Надежда Васильева – один из кураторов кинофестиваля «Зеркало», который пройдет в Ивановской области с 14 по 21 июня. 14 июня на открытии фестиваля выступит Юрий Каспарян с программой «Симфоническое КИНО», а после концерта состоится показ фильма «Брат», который представят Надежда Васильева и режиссер Сергей Бодров-старший. 
Вход свободный. Подробности – на сайте zerkalo.space.