Роман Виктора Гюго «Отверженные» экранизируется с каким-то маниакальным упорством, как будто «отверженность» персонажей непременно должна быть возмещена бесконечным кинематографическим «гостеприимством». Помимо множества ожидаемых французских и американских кинопереложений, есть итальянская, мексиканская, японская и аж целые две египетские (!) версии. Можно вспомнить и подзабытого советского «Гавроша», снятого в 1937 году Татьяной Лукашевич, будущим автором сверхпопулярного «Подкидыша».

Это упорство, равно как и сомнительность большинства результатов, вполне объяснимы. С одной стороны, эпопея Гюго – роскошный материал для захватывающей «фильмы»: кровь, любовь, беглый зек и психопат в форме полицейского – «нет трогательней повести на свете, чем повесть о Вальжане и Козетте». С другой стороны, пытаться в наше время перенести на экран романтический текст означает заведомо обречь себя на производство невольной, но от того не менее издевательской пародии. Проза Гюго, где мелодраматическая интрига утопает в патетической риторике, а автор периодически восклицает в затяжных отступлениях что-то типа: «Это была девственница, более того – это была сама душа!» – производит почти китчевое впечатление. Сегодня слезно умилиться «малюткам», чьи «милые головки» «осияны счастьем и залиты светом», способен только настоящий патологический извращенец. Отсюда и неудачи адаптаций – реалистическая постановка напрочь убивает любых «малюток», а вместе с ними и все обаяние «сантиментальной горячки», пусть даже несколько комическое. Сознательная же ориентация на «клюкву» лишает «Отверженных» той проникновенной, совсем нешуточной интонации, с которой они были написаны – Гюго не виноват в том, что новаторские ходы романтизма превратились в заезженные штампы.

Тут-то и становится понятно, что Том Хупер – не просто постановщик сопливых гуманистических драм о коронованных заиках, но режиссер с характером. (Да простится ему предыдущий «Оскар»!) Во всяком случае, британцу хватило пороху совершить почти невозможное: снять «осиянных малышек», «пламенных революционеров» и «гаменов-героев» с абсолютно обезоруживающей искушенной наивностью, т. е. с ясным осознанием дистанции, но без всякой иронической фиги в кармане. И это при том, что Хупер экранизировал даже не сам роман, а популярный мюзикл Клода-Мишеля Шенберга и Алена Бублиля Les Miserables, где опасность испоганить все или «психологизмом», или дурацкими шуточками возрастает на порядок. Выспренний стиль Гюго – прости, Господи – здесь как раз к месту: «В душе у него жемчужина – невинность, а жемчуг не растворяется в грязи».

Конечно, когда в самом начале фильма хор каторжников во главе с брадатым Хью Джекменом затягивает: «Look down, look down, don’t look them in the eye», – начинаешь панически смотреть на часы и прикидывать, на сколько тебя хватит. Появление старательно поющего Рассела Кроу убеждает, что хватит ненадолго. Но уже минут через пятнадцать гнетущее чувство обреченности уступает место какому-то непристойному удовольствию. И чудовищная театральность происходящего, постоянно подчеркиваемая нескончаемыми крупными планами гримасничающих от натуги «певцов», ему не помеха. Напротив, само удовольствие возникает в зазоре между бредовой бутафорией (формальной и содержательной), перетекающими друг в друга музыкальными номерами и неподдельной, почти надрывной искренностью манеры их исполнения. Собственно, в диковатом творении Хупера и подкупает именно нечеловеческая серьезность, с которой делалась эта жгучая вампука. Та серьезность, что отличает подлинный эстетский кэмп и от банального китча, и от натуралистической жести, и от вездесущих – а потому все более непереносимых – «постмодернистских пастишей».

В начале своих уже давно ставших знаменитыми «Заметок о кэмпе» американская писательница и культуролог Сьюзен Сонтаг перечисляет «произвольные примеры», что входят в его – кэмпа – эстетический канон: «Лебединое озеро», светильники от Тиффани, оперы Беллини, рисунки Обри Бердслея, старые комиксы о Флэше Гордоне, и наконец, «порнофильмы, увиденные без вожделения». Думаю, что хуперовские «Отверженные» должны занять в этом списке одно из почетных мест.