Однажды я уже писал о том, что если бы группа «иллинойз» не возникла в Нижнем, то нам бы пришлось сообща создать банк коллективного ДНК и родить ее в пробирке, потому что сегодня, судя по всему, это самый важный музыкальный коллектив в городе. Особенность культуры Нижнего Новгорода (точнее, ее беда) в том, что она за редкими исключениями подражательски несамостоятельна. Какое бы имя ни всплывало – мы с легкостью отыщем аналог либо в культуре отечественной, либо в мировой, «иллинойз» же это утверждение опровергает. Условно группа относится к третьему поколению нижегородского рок-н-ролла и в своей генерации она не столько впереди всех, сколько надо всеми.
Образовался «иллинойз» в 2006 году как союз пятерых самодостаточных личностей, в группу объединились Александра Филиппова (вокал), Кирилл Арцышевский (гитара), Ксения Балашова (клавишные, саксофон), Александр Веселов (бас) и Михаил Зельманов (барабаны). Тогда название писалось более сложно: ill!noiz, а сами музыканты определяли свой стиль как Psychedelic Dependent, или «психоделическая зависимость». Может быть, в каком-то смысле формула «иллинойза» тождественна лишь восьмидесятническим «Вежливому отказу» и «Аукцыону» – та же авант-роковая звуковая мистика вкупе с обэриутским озорством. Массовому вкусу не угождают, но их музыкальный арт-хаус не скучен и не зануден.
Дебютный альбом «иллинойза» Society Of People Who Haven’t Sex Since 1968, вышедший в 2010-м, наследовал психоделической традиции поздних The Beatles, подмигивал арт-рокерам из King Crimson, но еще и успевал держать пальцы на пульсе тренда. В какой-то степени это была заблудившаяся во времени музыка. Под резкие бугристые звуковые волны нервный девичий голос речитативил нерифмованный поток сознания. При том, что вокалистка и поэт Александра Филиппова употребляла местоимение «мы», ее послание всегда было субъективистским и эгоцентричным. «Мы никогда не состаримся, не покроемся сеточкой морщин, не узнаем часы работы пенсионного фонда. Мы никогда не узнаем, какого бывает цвета небо после ядерного взрыва – красиво это или некрасиво… Мои друзья умерли, моих друзей схватил далекий город Улан-Батор. Мои друзья слезли с кокаиновых карет, моих друзей проглотил любительский театр…» Она не старалась объяснить слушателям окружающий мир со всеми его чудачествами, лишь слегка примиряла нас с его непостижимостью. Безусловным достоинством того альбома являлось умение группы смешивать в одной композиции множество музыкальных идей: панковский напор, флегму инди-рока и какой-то угловатый ретрофутуризм. Музыканты не собирались спасать русский рок-н-ролл, они нащупывали свое, я бы сказал, междужанрие. Кстати, Земфира, когда ей поставили трек с дебютника «иллинойза» в ряду других новичков, прокомментировала: «Первая группа, которую захотелось поддержать. Внятный месседж».
Хипстерская тусовка мгновенно возвела «иллинойз» в культ, и я помню концерт в «Джембори», когда зрители сидели и на полу, и по двое на стульях. Но не все нашли в себе силы и дальше двигаться в фарватере – были представления и в полупустом зале, а сами музыканты вспоминают концерт со всего шестью проданными билетами. Я неоднократно пытался интервьюировать участников «иллинойза» и не раз терпел поражение, при этом всегда оставалось загадкой: то ли они дурачатся и водят тебя за нос, то ли упиваются своей фриковатостью. Хотя не обходилось и без самолюбования. Вот лишь малая доля их максим:
«Песен «иллинойза» не существует. Наши песни существуют только тогда, когда появляется слушатель, способный их воспринять»;
«Мы играем и поем не ноты и слова, а пробелы между буквами, пробелы между словами»;
«То, что мы кодируем, это не то, что ты декодируешь»;
«Наша музыка для талантливого слушателя»;
«Лучшее, что может произойти с вами, когда вы слушаете «иллинойз» – это встреча с самим собой».
Часто ответы приходилось вытягивать. Однажды Филиппова мне сказала, что согласилась побеседовать в надежде, что я ее познакомлю с Авдотьей Смирновой, мол, она не прочь с ней «крепко нарезаться». Впрочем, про озорство я уже упоминал.
После выхода дебютника прошло три года – временная пропасть в нашу информационно-насыщенную эпоху – и вот в музыкальном издательстве «Геометрия» увидел свет новый альбом «Для никого». Яркий, захватывающий. Не исключено, что шедевр, который, по ироничному замечанию Михаила Зельманова, «не застрахован от того, что его забудут к концу года».
Материал стал заметно спокойнее, уравновешеннее, «иллинойз» зазвучал сдержанно, но не бесстрастно. Атмосфера альбома такова, что в ней очень много воздуха и пространства. Каркас ритм-секции по-прежнему надежен, гитары Кирилла Арцышевского так же звонки, саксофонные соло Ксении Балашовой сочны и непредсказуемы. Причем порой медитативная пьеса способна обернуться грузинской плясовой, а инди-рок неожиданно превращается в нойз. «Мы взрослеем, и музыка идет с нами в ногу, – комментирует Балашова. – Момент ухода от юношеского максимализма и обилия панк-рока не заметил никто, как-то все интуитивно получилось». Но вот что для меня стало сюрпризом: если на дебютном альбоме текст главенствовал, то ныне он чаще всего укладывается в короткий остроумный этюд, в каламбур. Пример: «Тело само шагает, несется тело по шпалам как ошпаренное, движется тело по улице Марка Шагала…» Или: «Этой ночью играй на саксе прекрасном и ужасном, и вторженья англосаксов подождут до завтра».
Второй альбом записывался в ситуации, когда двое участников уже перебрались в Москву. И конечно, существование на два города здорово осложнило репетиционный процесс. Но, по последним данным разведки, уже вовсю пишется третий лонгплей, и не исключено, что «эмигранты» вот-вот возвратятся домой.