Сколько у вас на данный момент мест работы как у преподавателя?
Три, основное – университет, кафедра истории религии и культуры. Очень сожалею, что больше не работаю в педагогическом университете, это все же моя альма-матер.
Это как-то связано с объединением НГПУ и ВГИПУ?
Нет, одно никак не связано с другим, но вообще там идут серьезные реформы. Меня больше всего волнует педагогическая традиция, которая формировалась в вузе десятилетиями. Но, как я понимаю, реформирование совпадает с задачами государства – в последние годы все чаще звучит мнение, что педагогические вузы нам не очень нужны. Был даже поставлен вопрос о необходимости самой педагогической профессии, якобы преподавателей могут заменить просто специалисты в той или иной области. Действительно, зачем нужны традиции? Они становятся грузом на ногах нового зарождающегося учебного заведения. Если ты хочешь развития новой структуры, нужно избавиться от старой традиции. С такой реформой смириться сложно. Я – за продуктивное сохранение педагогических традиций. По этому поводу люблю повторять частушку, сочиненную нашим выпускником-культурологом Артемом Филатовым: «Наросла традиция третьей ягодицею, только жаль новация, жребий однояйцовый». Вот такая диалектика.
За пятнадцать лет работы вы выпустили около тысячи студентов. Что за это время изменилось в студенте как в виде? Тянутся ли они к знаниям или учатся только ради корочек?
Общая тенденция, как мне кажется, всегда была одинаковой: есть люди, которым образование необходимо, просто чтобы оно было, и есть люди заинтересованные. Соотношение этих частей с годами не меняется. Меняется скорее количество студентов: если раньше было 70 человек, и из них процентов 7–10 % активны, то сейчас в группе сидит пятеро, и из них только один по-настоящему заинтересован. Что касается культурологии, то в принципе иссекает сам поток студентов. Сейчас обучение на нашей специальности целиком платное, и в такой ситуации мне хочется посмотреть на лица родителей, которые готовы отдавать немалые деньги, чтобы их ребенок обучался по специальности «Культурология». Это – поступок. Что изменилось в студентах? В выборе профессии молодой человек вынужден подстраиваться под ситуацию, и от него довольно часто ничего не зависит. Сформировался новый социальный и психологический инфантилизм. Выгодно заниматься чем-то востребованным (менеджментом, юриспруденцией) – он и будет этим заниматься, мало прислушиваясь к себе. Не пойдет, например, на психологическую консультацию, чтобы понять, куда лучше поступить, а ему, может быть, театральное образование подходит идеально. Да и не абитуриент часто выбирает, а его родители, которые под сильным давлением общественного мнения и экономической ситуации считают, что хорошо живут депутаты, «эффективные менеджеры» и банковские служащие. И вот, поступил, например, абитуриент на актерскую специальность, а родители категорически против этого, и он уходит, не начав учиться. Актерская профессия тут стоит в ряду других профессий, которые выглядят, с точки зрения социума, неэффективными, опасными, бесперспективными. Студенты – отражение той стадии общественного развития, которую мы переживаем: какое общество, такие у нас и студенты.
Что касается плагиата, как вы с ним боретесь? И вообще, много ли его сейчас?
Чаще всего его сразу видно. Когда студент занимается у тебя определенное время, начинаешь понимать, какой у него стиль, слог, логика мышления и изложения. И одно дело, когда встречаешь компиляцию или большое количество цитат в работах первого курса – тогда это простительно: все-таки студент должен понять свою тему, накопить разнообразные мнения и взгляды на изучаемую проблему, знать, что уже сделано в этой области. Но другое дело, когда видишь, что работа написана не студентом, а профессионалом, то есть заказана – вот тогда становится очень обидно. Самое интересное, что периодически встречаются случаи, когда студент, который никогда звезд с неба не хватал, вдруг сам, направляемый, конечно, научным руководителем, пишет работу на уникальную тему, и пишет ее на своем уровне просто блестяще.
Вас считают достаточно строгим преподавателем. Могли бы вы немного описать свои принципы обучения?
Что нужно, чтобы все случилось благоприятно для студента? Во-первых, надо посещать лекции и семинарские занятия. Здесь важна не формальная составляющая: я всегда отмечаю студентов, и потом, когда наступает экзамен, оцениваю и учитываю работу на занятиях, мне важен не просто приход на лекцию, а диалог, дискуссия. Даже когда на курсе было 70 человек, я всегда пыталась замечать настрой аудитории: кто-то глаза поднимает кверху, кто-то пытается лечь на парту – значит, нужно сделать паузу, поменять формат подачи материала. Атмосфера, которая существует в работе, очень важна. Не приемлю равнодушие к предмету, и наоборот, испытываю глубочайшее уважением к студентам заинтересованным. Даже если они не очень окрыленные, одаренные, ну… обычные, но при этом совершенно ясно, что они готовы работать и развиваться. Ошибки не являются недостатком, если очевидно, что студент работоспособен, даже когда он вдруг схалтурит, недоработает. Если же он ловчит, хитрит или пытается как-то за счет другого студента выбраться, симулирует учебу, это вызывает у меня негодование. Порой такая симуляция принимает тотальный характер: студенты играют в то, что они учатся, извиняя себя занятостью на работе или чем-то еще. В преддверии нового учебного года я у себя на странице в соцсети даже цитату разместила: «Раньше студенты учились и подрабатывали, а теперь работают и подучиваются». Установки меняются, как и приоритеты. Если у них установка – работа, а в университете им нужно просто получить бумажку, то странно выглядит преподаватель, который продолжает искренне верить в то, что есть высший смысл в получении той или иной специальности. Моя же задача в том, чтобы максимально раскрыть ценность культуры и воспитать профессионала, который будет работать на ее благо. И раз ты здесь оказался, нельзя уже быть просто посторонним. Я люблю читающих студентов, тех, которые начинают самостоятельно думать, соединять идеи, моделировать, а не просто пересказывают чужие мысли. С другой стороны, не очень поощряю произвольность мышления. Существует такая тенденция, когда студенты говорят: «Я так думаю, мне так кажется» – не считая нужным аргументировать и доказывать что-то. Все-таки у нас здесь университет, и мы помогаем получить образование в конкретной области, а не просто составить впечатление. Ведь все понимают, что хирург-троечник, которому «что-то кажется», это плохо и страшно, а вот в гуманитарных науках почему-то считается возможным встать и говорить нараспев, играя словами, придумывать какие-то вариации на смежные темы.
Вы ведь кандидат наук? Удается наукой заниматься? Планируете ли вы писать докторскую?
Я пишу ее уже около семи лет, к сожалению, последние три года сбавила темпы. Сейчас нахожусь в стадии кризиса целеполагания. Был период, когда много участвовала в конференциях, публиковала по восемь–одиннадцать статей в год, ездила в Германию, в архив немецкого писателя-реалиста XIX века Теодора Шторма, творчество которого изучаю, собрала обширный материал для исследования. Когда же вернулась, поняла, что бытовые обстоятельства не позволяют мне пока вдумчиво и последовательно обработать собранное. Нет уже той бодрости, рвения и задора. Но, несомненно, кризис закончится, и я работу над диссертацией завершу.
Какое у вас с годами сложилось ощущение от работы на гуманитарных факультетах в вузах, насколько вам комфортно – и с материальной, и с профессиональной точки зрения?
Постепенно приходит понимание, что это «очень накладно» – и эмоционально, и физически, и материально. Рационально осознаешь, что необходимо либо что-то менять, либо извлекать какую-то выгоду. Но это так противоречит той любви, с которой ты туда приходил. Искать выгоду и суметь сделать из науки хороший бизнес – на это способны единицы, гении. Я не такой гений. Я обычный человек, который не может при помощи гуманитарных наук улучшить свое материальное положение, поэтому для меня вопрос выбора невозможен. Некомфортно, что приходится работать на трех работах. Усталость колоссальная. Но когда в аудитории ты начинаешь рассказывать о любимых вещах, то опять выкладываешься полностью. Откуда берутся силы – непонятно. За пару сгораешь, как феникс. Но я без этого не могу. Когда наступит момент невозможности заниматься любимым делом, будет драматический разлом. Но ситуация эта, к сожалению, вполне вероятная.