"Шел по городу художник"
Постоянный автор «Селедки» Дина Коротаева – о том, как шокировали любителей живописи в 1910 году, краске «крап-роза», мозаиках и калейдоскопе
Однажды в Нижний приехал Аристарх Лентулов. Хороший художник может рассказать о том, что не всегда получается увидеть. Живопись часто работает как подсказка. Один из самых ярких персонажей в русском искусстве 1900–1910-х создал немало таких подсказок, и две из них достались нашему городу, поскольку в 1908 году Лентулов женился на дочери нижегородского пароходчика Марии Петровне Рукиной, которая училась на Бестужевских курсах в Петербурге.
Лентулов родился в 1882 году в Пензенской губернии. В 1910-м скандальной выставкой «Бубновый валет» начинается история одноименного художественного общества, которое считается одним из самых крупных объединений раннего авангарда. Илья Машков решил, по словам Лентулова, «ошарашить публику какой-либо “ракетой”» и создал огромное полотно, изображающее его самого и Петра Кончаловского «в костюме борцов, с великолепными мускулами». Ожесточенные споры прерывались насмешливыми замечаниями: «Так и я могу нарисовать», «Этот рисунок детский», некоторые по старой привычке смотрели в кулак, ища «натуралистической схожести».
В то время художественный процесс в России шел в ногу с происходившим в Европе: совместные выставки, учеба в мастерских Парижа, дружба с Леже, Пикассо – все рядом, до Парижа рукой подать. Самая, пожалуй, знаменитая картина Лентулова «Василий Блаженный» запоминается ярким букетом колышущихся куполов, а в картине «Звон (Колокольня “Иван Великий”)» буквально слышишь расплывающиеся от картины удары колокола. По мнению искусствоведа Виталия Манина, именно в Нижнем в творчестве Лентулова впервые возникает тема русской архитектуры, которая в дальнейшем становится столь значимой и наиболее узнаваемой.
Нижний Лентулов нарисовал в 1909 и 1915 годах, и обе эти картины относятся к числу наиболее значительных в творчестве художника.
Городской пейзаж на первой картине знаком по фотографиям Максима Дмитриева. Под их влиянием сложилось определенное видение Благовещенской площади (сейчас площадь Минина и Пожарского). И вдруг ошарашивающая свежесть, другой старый Нижний. Не только потому что разрушены Благовещенский собор, Алексеевская и Никольская церкви – на снимках Дмитриева они-то как раз есть. Здесь именно тот случай, когда понятна становится основная установка художника – «преображение натуры в живописное явление». Радостно от этих ярких, насыщенных красок, от того, что чувствуешь, что все это в городе существует, просто трудно иногда разглядеть и понять.
Это новое восприятие действительности всегда помогало находить Лентулову сюжеты для работы. По этому поводу художник писал: «Переезжая из одного города в другой, где я еще никогда не был, я испытывал самые лучшие впечатления от архитектуры, не только древнеисторической, – каковых городов у нас в России хоть отбавляй, не говоря уже от таких памятниках архитектуры, как Новгород, Вологда, Углич, Псков, Ростов, Ярославль, Кострома, Н. Новгород, Казань и т. д. без конца, – но я даже любил заезжать просто в губернский или уездный город, не славящийся никакими особенными историческими памятниками. Я любил новую картину. Да, я смотрел на них как на непрерывно меняющуюся декорацию. Для меня Тамбов, или Козлов, или Коломна со своими уютными мещанскими деревянными домами, полусонными окнами, окруженные палисадниками с сиренью, с высокими деревянными заборами и запертыми воротами, представляли неисчерпаемый источник для глаза».
Чем больше всматриваешься в картину, тем больше она привлекает, притягивает взгляд густым темно-зеленым и насыщенным розовым. Нижний сразу попадает в разряд «авангардных» городов, обливается этой густой краской, становится ярче. «Взглянув, если бы это было возможно, сразу на полное собрание картин Лентулова, мы заметили бы одну особенность, вернее, одно пристрастие, не покидающее художника во все годы его работы, – неизменное присутствие в его красочных построениях розового цвета – краски “крап-роза”, – отмечают исследователи творчества художника Елена Мурина и Светлана Джафарова. – Эта активная с желтоватым оттенком краска – “крап-роза” – чаще всего контрастирует с зеленой – “поль-веронез”». И самое, пожалуй, главное: «В нижегородском пейзаже в розовое окрашиваются городские мостовые и церкви, и крап-роза перестает быть привилегией южных работ». Лентулов в тот период, впрочем, как и позднее, особое предпочтение отдавал югу, часто работал в Крыму. «Моя страсть к солнцу и яркому свету сопутствовала мне, что называется, со дня моего рождения», – писал он в воспоминаниях.
Вторая работа относится к тому времени, когда уже несколько лет существовал «Бубновый валет». Лентулов создал наиболее известные картины, где представил обновленное видение старой русской архитектуры, и выработанные принципы использовал, снова обратившись к Нижнему. Он не стремился к документальной передаче, рисовал то, что видел и чувствовал, рассыпал краски – и привычные виды превращались в мозаики и узоры калейдоскопа. Он относил себя к тому «разряду художников, у которых, так сказать, чувство опережает ум». Город на Волге-Оке для него был таким, и в восприятии Нижнего появились дополнительные оттенки. Лентулов передал то, что нельзя увидеть непосредственно, а только ощутить, уловить – что-то вроде концентрированного впечатления города.
Среди бубновалетовцев Лентулов был главным экспериментатором и, как наиболее чувствительный, откликался на происходившее вокруг. В его картинах наряду с сущностью города застыло ощущение того времени, когда они создавались. «Всю жизнь все, что есть в подлунном мире, я ощущал через посредство глаз, и постоянно, непрерывно все, что видел, на что смотрел, мысленно переносил на холст. Я мог бы превратиться в застывшее тело и двигаться, как метеор по Вселенной, в непрестанном созерцании и раскрывании», – писал он о себе.
Жаль, не удалось пока выяснить, где именно жили родители Марии Петровны, чтобы точнее определить топографию пребывания художника. Известно, что Рукин наследовал имущество своего тестя Якова Семеновича Чернонебова, инициалы которого можно разглядеть на ажурном крыльце дома в Крутом переулке, где сейчас находится детский сад. Кто знает, может, именно в Започаинье бывал Лентулов и мысленно переносил на холст местные виды.
Лентулов родился в 1882 году в Пензенской губернии. В 1910-м скандальной выставкой «Бубновый валет» начинается история одноименного художественного общества, которое считается одним из самых крупных объединений раннего авангарда. Илья Машков решил, по словам Лентулова, «ошарашить публику какой-либо “ракетой”» и создал огромное полотно, изображающее его самого и Петра Кончаловского «в костюме борцов, с великолепными мускулами». Ожесточенные споры прерывались насмешливыми замечаниями: «Так и я могу нарисовать», «Этот рисунок детский», некоторые по старой привычке смотрели в кулак, ища «натуралистической схожести».
В то время художественный процесс в России шел в ногу с происходившим в Европе: совместные выставки, учеба в мастерских Парижа, дружба с Леже, Пикассо – все рядом, до Парижа рукой подать. Самая, пожалуй, знаменитая картина Лентулова «Василий Блаженный» запоминается ярким букетом колышущихся куполов, а в картине «Звон (Колокольня “Иван Великий”)» буквально слышишь расплывающиеся от картины удары колокола. По мнению искусствоведа Виталия Манина, именно в Нижнем в творчестве Лентулова впервые возникает тема русской архитектуры, которая в дальнейшем становится столь значимой и наиболее узнаваемой.
Нижний Лентулов нарисовал в 1909 и 1915 годах, и обе эти картины относятся к числу наиболее значительных в творчестве художника.
Городской пейзаж на первой картине знаком по фотографиям Максима Дмитриева. Под их влиянием сложилось определенное видение Благовещенской площади (сейчас площадь Минина и Пожарского). И вдруг ошарашивающая свежесть, другой старый Нижний. Не только потому что разрушены Благовещенский собор, Алексеевская и Никольская церкви – на снимках Дмитриева они-то как раз есть. Здесь именно тот случай, когда понятна становится основная установка художника – «преображение натуры в живописное явление». Радостно от этих ярких, насыщенных красок, от того, что чувствуешь, что все это в городе существует, просто трудно иногда разглядеть и понять.
Это новое восприятие действительности всегда помогало находить Лентулову сюжеты для работы. По этому поводу художник писал: «Переезжая из одного города в другой, где я еще никогда не был, я испытывал самые лучшие впечатления от архитектуры, не только древнеисторической, – каковых городов у нас в России хоть отбавляй, не говоря уже от таких памятниках архитектуры, как Новгород, Вологда, Углич, Псков, Ростов, Ярославль, Кострома, Н. Новгород, Казань и т. д. без конца, – но я даже любил заезжать просто в губернский или уездный город, не славящийся никакими особенными историческими памятниками. Я любил новую картину. Да, я смотрел на них как на непрерывно меняющуюся декорацию. Для меня Тамбов, или Козлов, или Коломна со своими уютными мещанскими деревянными домами, полусонными окнами, окруженные палисадниками с сиренью, с высокими деревянными заборами и запертыми воротами, представляли неисчерпаемый источник для глаза».
Чем больше всматриваешься в картину, тем больше она привлекает, притягивает взгляд густым темно-зеленым и насыщенным розовым. Нижний сразу попадает в разряд «авангардных» городов, обливается этой густой краской, становится ярче. «Взглянув, если бы это было возможно, сразу на полное собрание картин Лентулова, мы заметили бы одну особенность, вернее, одно пристрастие, не покидающее художника во все годы его работы, – неизменное присутствие в его красочных построениях розового цвета – краски “крап-роза”, – отмечают исследователи творчества художника Елена Мурина и Светлана Джафарова. – Эта активная с желтоватым оттенком краска – “крап-роза” – чаще всего контрастирует с зеленой – “поль-веронез”». И самое, пожалуй, главное: «В нижегородском пейзаже в розовое окрашиваются городские мостовые и церкви, и крап-роза перестает быть привилегией южных работ». Лентулов в тот период, впрочем, как и позднее, особое предпочтение отдавал югу, часто работал в Крыму. «Моя страсть к солнцу и яркому свету сопутствовала мне, что называется, со дня моего рождения», – писал он в воспоминаниях.
Вторая работа относится к тому времени, когда уже несколько лет существовал «Бубновый валет». Лентулов создал наиболее известные картины, где представил обновленное видение старой русской архитектуры, и выработанные принципы использовал, снова обратившись к Нижнему. Он не стремился к документальной передаче, рисовал то, что видел и чувствовал, рассыпал краски – и привычные виды превращались в мозаики и узоры калейдоскопа. Он относил себя к тому «разряду художников, у которых, так сказать, чувство опережает ум». Город на Волге-Оке для него был таким, и в восприятии Нижнего появились дополнительные оттенки. Лентулов передал то, что нельзя увидеть непосредственно, а только ощутить, уловить – что-то вроде концентрированного впечатления города.
Среди бубновалетовцев Лентулов был главным экспериментатором и, как наиболее чувствительный, откликался на происходившее вокруг. В его картинах наряду с сущностью города застыло ощущение того времени, когда они создавались. «Всю жизнь все, что есть в подлунном мире, я ощущал через посредство глаз, и постоянно, непрерывно все, что видел, на что смотрел, мысленно переносил на холст. Я мог бы превратиться в застывшее тело и двигаться, как метеор по Вселенной, в непрестанном созерцании и раскрывании», – писал он о себе.
Жаль, не удалось пока выяснить, где именно жили родители Марии Петровны, чтобы точнее определить топографию пребывания художника. Известно, что Рукин наследовал имущество своего тестя Якова Семеновича Чернонебова, инициалы которого можно разглядеть на ажурном крыльце дома в Крутом переулке, где сейчас находится детский сад. Кто знает, может, именно в Започаинье бывал Лентулов и мысленно переносил на холст местные виды.
