Все детство я хотела быть лесником: сидеть, как Пришвин или Паустовский, на полянке, писать рассказы о животных. Ни о какой журналистике я и не помышляла. Позже выяснилось, что лесники занимаются не этим. Как, впрочем, и Пришвин с Паустовским. Ловить браконьеров у меня не было ни малейшего желания, стрелять не получалось, и на этом детская мечта закончилась. Три раза я пыталась поступить в театральное училище, но Бог отвел. Как-то мы с моей школьной подружкой смотрели «Марафон-15» (телепередача для подростков, которая выходила в девяностых. – Прим. ред.), и там ведущие, Жора с Сережей, объявили, что в лагере «Артек» будет проходить смена юных журналистов, куда со всего Советского Союза съедутся молодые дарования. Я тут же с подругой поспорила, что туда поеду, и 15 октября того же года я была в «Артеке» главным редактором газеты нашего отряда. Так началась жизнь, которая продолжается до настоящего момента.
★ ★ ★
Основная статья доходов информационных агентств – это пиар-услуги и так называемые ивенты. Пиар-услуги – это когда за определенную сумму можно глаза «приподзакрыть», и новости, которые в здравом уме и трезвой памяти мы сочли бы за коммерческие, поставить на ленту. Это и есть наши основные контракты: когда у нас появляются новости о продуктовой сети, репортажи с не самых ярких мероприятий или, в случае политического пиара, публикуются скучнейшие комментарии. И пока все идет так, проблем не возникает. Но если мы пытаемся сделать «заказные» новости интереснее, заказчик практически всегда выступает против. К сожалению, в Нижнем Новгороде нет рекламодателей, которые были бы заинтересованы в более увлекательных форматах.
★ ★ ★
Мне кажется, что способ что-нибудь пережить – это просто жить. В том числе и кризис. Осенью, пока у нас не было сверхприбыльных заказов, мы могли себе позволить делать такие истории, как проект «Разновеликие» (серия видеоинтервью с важными и именитыми нижегородцами. – Прим. ред.). Я очень рада, что мы потратили себя на этот проект, а не на бессмысленные нервяки по поводу, как выжить в кризис. Нам очень повезло, что у нас появился новый учредитель и мы соскочили с проблемного местного медийного рынка, став частью федерального холдинга. В прошлом году в силу разных обстоятельств нам пришлось сократить редакцию: было пять, осталось три. Дорого брать новых людей, потому что они будут полгода обучаться и при этом получать зарплату. Тратить сейчас время, чтобы кого-то научить, невозможно, на инвестиции в будущее ресурса нет.
★ ★ ★
Учредитель, будучи собственником, имеет полное право принимать любые решения – как правильные, так и неправильные. Я не строга с ними, я с ними честна. Если я понимаю, что мои партнеры пытаются разводить на деньги моего учредителя, то мне с ними не по пути.
★ ★ ★
Любой проект мне надоедает через год. Когда в первый раз объясняешь, как пишется заголовок, переживаешь в коллективе Новый год или 8 Марта – это прекрасно, но второй, третий раз уже скучно. У редактора информационного агентства есть профессиональное дежавю. Очень долгое время меня 6 июня преследовала какая-то гадость: то найдут мертвого новорожденного ребенка, то еще что-то отвратительное. И в этот же день мы всегда ставили анонс конкурса солдатской песни. Это вызывает нездоровые ассоциации, когда из года в год эти вещи повторяются. В течение первого года ты нарабатываешь иммунитет, а дальше в нем живешь. Это не связано с редакцией, это связано с профессией.

«Стрелка»

Куратор международной биеннале дизайна «Стрелка» Дмитрий Рекин – о краудфандинге и актуальности Достоевского

1. Юрий Тореев, Белоруссия 2. Марина Баранова, Россия 3. Петер Банков, Чехия – Россия 4. Дмитрий Рекин, Россия 5. Диего Вильегас Бекас, Чили 6. Мохаммад Афшар, Иран 7. Кшиштоф Ивански, Польша 8. Ангел Мигель Рангель, Мексика 9. Игорь Гурович, Россия 10. Борко Нерич, Сербия

– «Стрелке» исполняется десять лет, как фестиваль за это время поменялся?
– «Стрелка» прошла многое. Начиналась она как местный, нижегородский проект, но уже год спустя оказалось, что городской формат ее не сдержит. Дальше – больше… и вот – международное признание. Формат биеннале нам больше подходит, потому что сложно делать «Стрелку» ежегодно. Мы перестали вести коммерческие проекты и делаем упор на плакатные акции с социальным уклоном.
– Чего ждать в этом году?
– Серьезной, умной, сильной по уровню выставки! Впервые к нам прислали такое количество работ – 844 плаката из 32 стран. Отбор был крайне жестким, в итоге в финал вышло всего 98 плакатов. Но какого уровня! Удивительно, но активное участие приняли дизайнеры из Латинской Америки, особенно из Мексики. Количество их работ, а также качество изумляет. Поражают своим высоким художественным уровнем и своей активной жизненной позицией поляки и сербы.
– Расскажите про плакатную акцию «Достоевский. Черное и белое». Почему в качестве основной темы был выбран именно Федор Михайлович?
– Изначально в моей голове созрело «Черное и белое». Почему? Черное и белое – это лаконично, это сдерживает художника от лишних эмоций. Это графично, фактурно. Позже мы узнали, что роману Достоевского «Преступление и наказание» исполняется 150 лет. И тут все срослось: черное и белое – преступление и наказание. То, что писал Достоевский в свое время, не потеряло актуальности сегодня. В своих произведениях писатель всегда заставлял людей задумываться о цене человеческой жизни, о моральных границах, о свете и тьме в человеческой душе, о любви и прощении.
– Почему вы решились на краудфандинговую кампанию на «Планета.ру»?
– В тяжелые времена, когда на культуру нет денег, приходится искать разные возможности финансирования, и такая форма, как краудфандинг, нам показалась приемлемой и интересной. Не факт, что нам удастся собрать необходимые средства, но по крайней мере мы сможем понять, насколько мы интересны и нужны обществу в данном контексте.
– Торжественная церемония подведения итогов плакатной акции состоится в НГХМ, почему в качестве площадки был выбран именно этот музей?
– Нижегородский художественный музей – один из лучших музеев страны по качеству коллекции. Когда мы смотрели залы, в которых можно было выставить плакаты биеннале, то пришли к мнению, что архитектура здания, виды залов, передающие атмосферу XIX века, как нельзя лучше соответствуют плакатной акции «Достоевский. Черное и белое». В этом есть некий контраст между прошлым и настоящим, между эпохой Достоевского и современным взглядом на его творчество и его осмысление.
www.planeta.ru/campaigns/dostoevsky, НГХМ, 14 апреля, 0+

Рекордсмен

Художественный руководитель «Рекорда» Олег Шакирский – о том, что будет происходить в новом Центре культуры

– Как изменится «Рекорд» с вашим приходом в качестве художественного руководителя?
– Задача, которую я ставлю перед собой, вернуть этому многострадальному пространству былую славу настоящего центра культурных событий Нижнего Новгорода. Вы только вдумайтесь: все ныне живущие поколения нижегородцев бывали в «Рекорде» еще детьми. Смотрели настоящее в истинном смысле этого слова кино, приходили на встречи с режиссерами и актерами, на поэтические вечера, на выставки и концерты. К слову сказать, такого многопрофильного пространства для широких (подчеркиваю) слоев населения в городе, кроме «Рекорда», как раньше не было, так нет и сейчас. «Рекорд» был важным звеном формирования культурного кода города. Для начала надо вернуть ему это качество, а уже потом привносить новые элементы. Это если стратегически. Тактически, безусловно, начнем потихоньку во всех направлениях.
– Что значит «культурный центр» по отношению к «Рекорду» и зачем был совершен переход от киноцентра?
– Центр культуры шире, чем киноцентр. Собственно, «Рекорд» тяготел к этому всегда. Это центр притяжения, центр событий. Во всех смыслах этих словосочетаний. Кстати, любителям аббревиатур и ассоциаций. У нас ЦК – с одной стороны и знаменитое «кацэ» из фильма «Кин-дза-дза» – с другой. Символично, однако. Потому что без этих самых «кацэ» (в нашем случае – культурных ценностей) далеко не улететь. Ни «Рекорду», ни городу.
– Какие у вас амбиции на этот счет?
– Не поверите – никаких. Я не чувствую себя каким-то там мессией или что-то в этом роде. Скорее наоборот. Случилось так («должно было так случиться» – как у Воннегута в книгах Боконона), что вот конкретному мне представилась уникальная возможность побыть винтиком (насколько важным – покажет время) в возрождении легенды. Для меня, как и для многих, «Рекорд» – культовое место. Так что в плане эмоций во мне не амбиции бурлят, скорее начинает развиваться комплекс ответственности за свои действия. Слишком важное для всех это пространство.
– В «Рекорде», как было сказано в одном из ваших интервью, вы хотите «начать вновь развиваться именно с кинонаправления», расскажите о планах.
– Планы такие: только настоящее кино. Все, точка. Никакой киножвачки, никаких «околофильмов». Ретроспективы классиков, в меру артхауса, немое кино в аутентичном – под тапера – показе. Циклы по производящим студиям: «Мосфильм», «Ленфильм», Студия Горького и т. д. Очень осторожно – современные фильмы. Встречи с режиссерами, актерами, композиторами. Создание Музея кино на базе «Рекорда». Возрождение уважения к настоящему кинематографу. Вы только вспомните, какой раньше это был праздник: поход в кино. Смотреть, сопереживать, растворяться в сюжете фильма. А что сейчас? Жвачка на экране, жрачка в зале. Ну что, скажете не так?
– Давит ли на вас «бэкграунд» «Рекорда»? Его активное прошлое при Милославском и пустующие залы последних лет?
– Давит. Только не недавнее прошлое, а общая история. Последние годы скорее расстраивают. Исключение в этом сериале «Чехарда в «Рекорде», конечно, серия «Милославский». Милославский и Шайдуллина дали «Рекорду» подышать свежим воздухом. К сожалению, передышка вышла недолгой. Думаю, что могли сделать очень много. Впрочем, буду рад, если Павел Юрьевич примет участие в серии «Шакирский». А отношение к «Рекорду» и менять не надо. Его же все любят. Просто, кроме дорогих всем стен, там в последнее время больше и любить-то было особо нечего. Да и стены, к слову, сильно облупились. Вернется традиционный рекордовский контент – вернутся и люди, вернется и отношение.
– Как практически при отсутствии финансирования в городе можно развивать культурный центр? Вы говорите о меценатах, но сейчас очень непростое для этого время, чего ждать?
– Меценаты есть всегда, в любое время. И это не только те, кто готов дарить деньги или оборудование. Хотя такие люди нам сейчас очень нужны – как минимум для того, чтобы не затягивать процесс возрождения на годы. Но это и те, кто дарит свое время, талант, силы. Вы не представляете, сколько я за первый месяц своего назначения услышал слов поддержки и вариаций вопроса: «Говори, чем помочь?» Это же не мне хотят помочь, а любимому «Рекорду»! Даже образовалось целое волонтерское движение. Обновим интерьер, приведем в порядок зал, фойе, ротонду. Вы спрашиваете – чего ждать? Отвечаю: красоты, тепла, атмосферы, искусства в разных его проявлениях, возможности общаться друг с другом.

Путаница

Основатель и директор LABORATORIA Art&Science Space, куратор выставки «Квантовая запутанность 2.0» Дарья Пархоменко – о международном проекте, где важно не бояться науки

Вторая версия выставки «Квантовая запутанность» создана специально для залов Арсенала, здесь экспозиция встраивается в это прекрасное живое пространство со своей историей и звучанием. Вторая версия – это не та же выставка, что была в Москве в Laboratoria, а новый этап рефлексии. Мы переосмыслили предыдущий опыт, экспозицию, наше собственное представление о произведениях, добавили три новых проекта. Теперь участвуют авторы из России, Великобритании, Швейцарии и Мексики. Художников, работающих с квантовой физикой, очень мало в мире, и мы все время ищем новых участников, которые создают научно-художественные проекты в этой сфере. У меня уже есть планы для третьей версии, куда бы я пригласила авторов из Германии, Италии, Японии…
Участники «Квантовой запутанности» – пока редкий вид: они совмещают в себе способность к интуитивному, образному, философскому познанию мира, глубокий интерес к научным практикам и даже инженерные таланты. Мне они напоминают художников-ученых Ренессанса. Целью выставки является не визуализация экспериментов – мы занимаемся художественной интерпретацией, осмыслением научных открытий и стремительно меняющегося представления о мире и нашем месте в нем. На выставке зрители оказываются одновременно в двух измерениях: научного знания и художественного вдохновения. С помощью искусства человеку удается понять такие вещи, которые оказываются недоступными рациональному осмыслению; и в то же время самые запредельно сложные научные знания могут быть открыты нашему пониманию с помощью художественного образа.
Пару лет назад мне довелось побывать в ЦЕРНе (Европейская организация по ядерным исследованиям, крупнейшая в мире лаборатория физики высоких энергий. – Прим. ред.) и увидеть один из ускорителей Большого адронного коллайдера, поговорить с исследователями. Ощущение сопричастности к вечному и неостановимому процессу дало мне смелость приступить к этой теме. А смелость нужна, ведь это наука, способная вывернуть наизнанку все наши привычные представления о том, как устроен мир. Все эксперименты я перевожу на знакомый мне язык – метафор, образов и нарративов, и в этом, наверное, мой секрет – не бояться сложности, потому что в ней действуют те же образы, которые мне близки.
Очень хотелось бы, чтобы зрители, которые посетят эту выставку, поняли идею того, что наблюдатель очень сильно влияет на реальность и играет огромную роль как в научном эксперименте, так и в произведении искусства. Все слои реальности, которые создаются объектами на выставке, зависят именно от самого зрителя, и чем более активную роль он будет играть, тем больше он сможет вынести для себя – понять что-то новое, удивиться миру, сказать «вау». Некоторые произведения развиваются буквально на глазах: чем дольше за ними наблюдаешь, тем больше новых смыслов открывается. Например, работа «1, 4…19» екатеринбургской группы «Куда бегут собаки» – генеративная инсталляция с роботизированным лабиринтом, в котором мышь прокладывает свой путь, и упущенные ею возможности превращаются в виртуальных мышей. Физический лабиринт и виртуальный накладываются и взаимодействуют друг с другом. Таким образом художники вместе со зрителями исследуют механизмы формирования реальности.
Внутри таких миров наблюдение и субъективный взгляд – важнейшие способы познания и творения. Художник организует объекты таким образом, что становятся возможными спонтанные пробои этой реальности на поверхность нашего восприятия. Мы видим, как из противоречивых данных и разорванных слоев реальности складывается смысл.
Арсенал, до 27 марта, 6+