В то время, когда страну накрыла непонятная и неожиданная волна свободы и демократии, в Арзамасе происходила – ни больше ни меньше – рок-революция. Как и все приличные революции, зародилась она еще в восьмидесятых из небольшой «искры» (кстати – или некстати – на центральной улице много лет существовал кинотеатр с таким названием). Именно тогда город стали называть «маленьким Ливерпулем». Казалось бы, при чем здесь Ливерпуль? Конечно, Арзамас не стал родиной ни The Beatles, ни Rolling Stones, ни даже Юрия Лозы. Но именно в то время в городе стали «загораться» со скоростью света музыкальные коллективы, которые как-то очень активно вышли за пределы местных ДК и стали ездить с гастролями по России. Сразу на память приходят «Восьмой день недели» (который то ли в шутку, то ли от зависти переименовали в «Восьмой день не ели») со Стасом Куриковым и «Джем» с Анатолием Морозовым. Они, по сути, и положили начало тому музыкальному безумию, пик которого пришелся на девяностые. У них учились, им подражали, с ними советовались. В результате, в городе образовалось такое количество групп разных стилей и направлений, что даже название одной из них – «Гидравлическая хлеборезка» – никого не удивляло и казалось вполне естественным. А почти в каждом более или менее подходящем для репетиций помещении были организованы «точки», где варилась и сочинялась вся эта музыкальная «солянка». Если уж продолжать аналогию названий, то в «Ливерпуле» были свой Pink Floyd («Небо»), своя Nirvana («Блеф»), свои The Doors («Чюдо-сон»), своя «Гражданская оборона» («Армия Трясогузки») и даже своя Sepultura (Dust). И много-много чего еще. Это было какое-то неправдоподобно мирное сосуществование разных музыкальных направлений, музыкальное перемирие. (Явной и воинствующей оппозицией музыкантам и сочувствующим были разве что гопники.) И слушали в то время запоем все подряд от «Калинова моста» и «Черного Лукича» до Metallica и Dead Can Dance. В период увлечения Бобом Марли могли вот так вот взять и запросто водрузить в самом центре города на водонапорной башне растаманский флаг. Шли всей толпой, независимо от музыкальных пристрастий, на концерт треш-группы Hellraiser, потому что это было Событием. Бредили идеей рок-клуба, и даже почти создали его, правда, ненадолго. Собирались в маленькой комнате в общежитии у известного на весь город меломана Исуса (Дмитрия Исусова) – обладателя гигантской коллекции кассет с записями всевозможных групп и музыкальных журналов, которых было больше нигде не достать. (Уже потом, в 2000-х, благодаря Исусу в город с концертами приезжали Умка, Рада, Ник Рок-н-Ролл и др.) Ну, и о всероссийской и международной славе, конечно, мечтали, хотя для большинства это было не так уж важно.

Один из участников и лидеров арзамасского рок-движения Jurgen Николаев («Кит Сэлинджер», экс-«Смальта» и «Чюдо-сон») вспоминает: «В самом начале девяностых, когда я всерьез начал заниматься музыкой, у ребят типа меня было не очень много вариантов для жизни: стоически спиваться либо же занять себя чем-то культурным. Поскольку музыку мы любили, ею и стали заниматься. С репетиционными базами тогда было очень сложно, но нам повезло, мы, будучи студентами арзамасского пединститута, смогли выбить для репетиций целый актовый зал и сразу приступили. Полгода мы изобретали под вывеской “Небо” странный вариант психоделического рока, когда в ходу были песни с названиями “Безопасность движения взяли на таран”, “Я-Понец”, “В тапочках на льду”. Можете представить, что за музыка у нас была? Где-то полгода мы и понятия не имели, что кто-то в Арзамасе из молодежи играет хоть какой-то андерграунд, а не рафинированный унылый официоз для показательных выступлений. Но потом оказалось, что нас немало, все мы сдружились, взаимопроникли и отыграли кучу мощнейших гигов. Те же “Пушкина, 88”, “Блеф”, “Гидравлическая хлеборезка”, где я и играл на барабанах, впоследствии “Чюдо-сон”, где я уже пел. Был отличный проект “Лепрозорий МиР”. Старшие товарищи помогали нам по мере возможностей, но мы достаточно скоро поняли, что помощь помощью, а делать нормальные, не нафталиновые концерты нам придется самим. В том же пединституте я регулярно устраивал как организатор отличные гиги, где играли все наши ребята, и это было весело, народу приходила тьма. Арзамас – все же немного информационно изолированный город, несмотря на близость к Нижнему Новгороду, и поэтому нашим главным врагом было отсутствие новой, актуальной музыки, ее просто негде было взять. Долгое время мы варились в собственном соку, двигаясь наобум, и результаты получались иногда самые непредсказуемые. Например, в той же “Гидравлической хлеборезке” мы, очень сильно любя группу Nirvana и не зная на тот момент (1992–1993 гг.), по сути, больше ни одной гранжевой группы, стремились хоть как-то разнообразить звучание. Гитарист у нас любил, к примеру, Megadeth – вот им и разно-образили. Или вот была группа “Пушкина, 88” – они играли, на первый взгляд, достаточно традиционный блюз-шизгара-рок-н-ролл, но был у них такой персонаж Рьяныч, вроде аукцыоновского Гаркуши, который не пел ничего, просто плясал-исполнял в плавательной шапочке, к примеру. И это все меняло в восприятии сразу – группа выглядела весело, нескучно. Как ни странно, но я вот вспоминаю, что выпивали мы все тогда вполне умеренно, без какой-то особенной дичи, а репетировали часто, иногда шесть раз в неделю. Такой вот был арзамасский рок девяностых. А потом, в 1999-м, я уехал в Нижний, где собралась уже “Смальта”, и из арзамасской тусовки выпал. Но воспоминания остались неплохие. Даже отличные».

Конечно, такая концентрация творческой энергии требовала выхода и сцены. А с этим в городе была напряженка. Но даже здесь традиция держать неформалов в подполье сломалась. И случились «Арзамасская весна» и «Живые пятницы» (их по уже сложившейся местной традиции играть названиями сразу окрестили «Арзамасским Вудстоком»). К слову, «Арзамасская весна» как городской смотр художественной самодеятельности существует уже лет 50 и жива до сих пор. Но, пожалуй, только в то время она немного сократила свой официозный и отчетный формат и дала возможность показать все это кипящее и бурлящее музыкальное разно-образие зрителям. На выступления групп под общим названием «рок» отводилось несколько дней, и абсолютно каждый подавший заявку мог выйти на сцену центрального ДК города и исполнить по паре своих хитов. В зале – жюри, немногочисленные фанаты и музыканты из других групп. Результат конкурса, конечно, был не важен, важен был сам факт выступления. Потому что вообще-то это нонсенс, чтобы в маленьком провинциальном городке давали микрофон тем, кого, по мнению городской администрации (а именно администрация этот конкурс учредила и поддерживала) и всевозможных официальных учреждений, и музыкантами-то назвать сложно – рычат, бренчат. И тем не менее и микрофон дали, и выслушали, и даже кого-то грамотами и призами наградили.

А с «Живыми пятницами» история была еще более удивительная. Представьте центральный городской парк культуры и отдыха, да еще и имени А. Гайдара. Летняя эстрада, с которой положено петь что-то типа «все стало вокруг голубым и зеленым». А на нее в конце каждой рабочей недели «выпускают» опять же арзамасский рок всех мастей и даже что-то потяжелее. И вот, на этой летней эстраде в центре города идет настоящий «вудстоковский» отрыв – с валянием по сцене, разбиванием гитар, с фан-зоной, трясущей волосами у сцены. Конечно, такой праздник длиться долго не мог. «Пятницы» прикрыли, постепенно сошли на нет громкие выступления на «весне», репетиционные «точки» позакрывали, из актовых залов вузов и школ повыгоняли.

Забавно, что и сейчас об этих временах вспоминают как о легендарных. И в группе «Арзамасская сцена» в «ВК» музыканты сегодняшние пишут: «Группа создана с целью объединения современной арзамасской рок-сцены и возвращения городу незаслуженно забытой репутации “маленького Ливерпуля” России», – а в обсуждениях вспоминают тогдашний «дух сообщества» и всерьез мечтают о возрождении арзамасского рок-клуба.