Сквер Победы, кинотеатр «Искра»
– А это что за самолет стоит?
– Здесь у нас две единицы военной техники и памятник Жукову. На воротах раньше была медная звезда, потом ее кто-то *** (украл) и продал. Теперь поставили картонную. Еще был домик, историческая ценность, но его снесли и построили новое здание. Голубые ели были – и ели вырубили.
Навстречу внезапно идет арзамасский пьяный с букетом полевых цветов. «Адью! Хай! Братан!»
Белое одноэтажное здание с античными колоннами, похожее на развалины библиотеки, – экс-кинотеатр «Искра».
– «Искра» закрылась зимой, наверное, не выдержала конкуренции современных кинотеатров. Последний фильм, который я тут смотрел, – «Интерстеллар». А еще здесь планетарий был, классный.

Далее по Карла Маркса
Дома по обе стороны Маркса все чаще переходят в избы с резными наличниками. Арзамас становится то ли городом, то ли деревней.
– Тут продавали спирт из-под полы, – Макс показывает на домик с вывеской «Иконописная мастерская Шмидта». – Дальше по улице – педагогический институт, я в нем учился. Была шутка, что два самых распространенных вопроса у перваков: где столовая и как пройти к Шмидту. Постоянным клиентам в мастерской и закусить предлагалось.
Вот здесь, где памятник Карлу Марксу, раньше стояли городская стена и церковь Спаса на Проломе – чтобы не обходить стену, горожане сделали в ней пролом. После революции все это разрушили, из кирпича построили две общаги. У нас, в Арзамасе, вообще церквей было – 36 плюс монастыри. В самом огромном, Алексеевском Новодевичьем, доживала свои дни в монашестве двоюродная сестра Пушкина. Сейчас там воинская часть. Первая в России художественная школа, в которой могли учиться не только дети дворян, но и крепостные, тоже была основана в Арзамасе – художником Александром Ступиным. Парк Гайдара, где мы были, стоит на Всехсвятском кладбище. Там были могилы и Ступина, и сестры Пушкина, но их с землей сровняли.
– Откуда ты все это знаешь-то?
– Да я в художке учился, потом на историческом факультете, зацепил что-то. Интересно было в свое время. Мне кажется, об Арзамасе до фига чего можно сказать.
– А мне возле ментовки нравится двор, – снова вклинивается Илья. – Весь такой двухэтажный, в белье на нитках. Полубомжатник, но тачки *** (хорошие) стоят!

Дом-музей Гайдара
Избушка, в которой рос будущий писатель Аркадий Гайдар (улица Горького, 18). За распахнутой калиткой – огородик, котик на крыльце и закрытая дверь. Отправляемся в большой белый короб по соседству – Литературный музей Гайдара, находим там смотрительницу с ключами и возвращаемся обратно.
Местная часть нашей компании остается сидеть и беззлобно громко матюгаться на улице.
– Вы хотели с экскурсией или без? 50 рублей стоит посмотреть, – смотрительница открывает дверь. – Дом семьи Голиковых стоял раньше на противоположной стороне, а потом его перекатили на эту, в связи со строительством заводского комплекса. Вот печка – уютная такая, утюг старый… На фисгармонии играла мама Аркадия. Это детская спальня: шкаф, глобус, письменный стол. Туда особо нельзя заходить! Ставили спектакли – видите вон игрушки. Аркадий был Садовником. Книжка лежит на столе, которую он читал. Одеялко, которым пеленали Аркадия, одежда его мамы. Молодой человек, у нас вообще-то платно съемка! Да, родственники приезжают. Егор приезжал, к юбилею, Маша была точно к 100-летию, Павел был, и Тимур. Как вам Арзамас? Город у нас очень хороший.
На выходе она задерживается:
– Обязательно зайдите в женский монастырь. Там есть икона обновляющаяся, чудотворная. Всех лечит. А может быть, посетите наш Литературный музей? Там у нас сейчас выставка декоративно-прикладного искусства.

Рынок
Постепенно наша компания рассасывается, и мы остаемся втроем. Макс ведет нас с фотографом через улицы, площади, не обращая никакого внимания на редкие автобусы и машины. В Арзамасе никто не замечает дорожного движения.

Местный базар – закоулки, спуски, подъемы по ступенькам, переходы между рядами. Город в городе. Как в старину – зазывалы: «Клубника сладкая! Картошечка вкусная, желтая, недорогая! Помидорки! Перчик подешевле! Девочки, за 30 рублей василек!»
У входа покупаем огромные рыжие свеженькие чебуреки по 55 руб. за штуку. Про каждый хочется сказать: «Лучшее в Арзамасе».

Вид на Тешу и у плотины
Теша – крошечная речка внизу и вдали (длина реки по области более 300 км, а вот ширина у Арзамаса – 20–30 м. – Прим. авт.), под нами заросший овраг. На откосе сидят на камнях, пьют портвейн, разговаривают по душам, смотрят на противоположный берег – туда, где луга и поселок Выездное с кукольной церковью.
– На старых фотографиях река широкая – от того места, где она сейчас, и досюда. Здесь располагались аллеи, но они заросли. Была купальня, но ее тоже нет. Вверху по течению Теши вырубают леса, воды все меньше, она высыхает. И Ока поэтому сохнет. Можно туда, в овраг, спуститься, там мост, плотина.
– Макс, мы тебя не отвлекаем?
– Да нет, я в выходные стараюсь не работать.
– А у меня все время получается, что работаю.
– Ментальное рабство.
Мы жуем чебуреки и спускаемся по тропинке в овраг, луговые травы по пояс, черная бабочка на цветке. «Она не черная, смотри, она темно-синяя!» По пути Макс рассказывает о клубном Арзамасе.
– Еще недавно движуха неформальная была: концерты, группы, площадки. Теперь все уезжают. Источник энергии-то не бесконечный. Были рок-группы, панки, электронщики. Сейчас есть чуваки, которые играют блэк-метал, но кому он нужен? В 2010-м я все время тусовался в девятиэтажном клубе «Пантера». Народу была куча. Самое интересное – здоровый такой клуб, а шаг сделал – *** (бац), и там кладбище…
Около плотины мусор, мост исписан, шлюзы заржавели, но все равно как-то хорошо. День жаркий, и хочется прыгнуть в воду. Пока я дремлю, Макс с Сережей рассуждают о числах Фибоначчи и о том, как переложить музыку в живопись.

Верхняя набережная
Мы двигаемся по Верхней набережной, которая, на мой взгляд, никакая не набережная. Внизу – тот самый овраг, слева и справа – избы и коттеджи. Дом номер 11 – православная гимназия с псевдоантичной колоннадой. Дом номер 12 – с уникальными, из цельного дерева, колоннами-столбами, подпирающими портик, как ноги слонов.
Набережная выходит к лубочной части Арзамаса. Площадь в цветах, памятник Ступину, храм в честь Святого Духа, голубая церковка Иконы Божьей Матери «Знамение», улица Малая.
– Смотрите, как тут выведен водосток, – показывает Макс на избу, – это же удивительно, как все продумали, чтобы никого не замочить.
Водосток с одного края дома протягивается трубой через тротуар и заканчивается над газоном. Зато следующий желоб обрывается точно над нашей головой.

Воскресенский собор
К главному собору Арзамаса, огромному белому Воскресенскому кафедральному, мы подходим сбоку.
– Тут очень красиво зимой. Все вокруг белое, и собор словно слепили из снега. Строили его на возвышенности. По углам поставили огромные дубовые сваи, но из-за нагрузки дерево начало трескаться. Тогда архитектор Коринфский решил обклеить дуб мокрой бумагой и заковать в кольца. Если бы бумага лопнула, пришлось бы все перестроить, но обошлось. Все равно нагрузку решили уменьшить – и сделали купол из дерева.
Макс заботливо сопровождает нас внутрь собора. Юбки и платки для женщин – у входа. Огромное пространство меня подавляет и восхищает.
– Вон там, наверху – масонский знак, глаз в тре-угольнике, – Макс указывает на потолок.
– Всевидящее Божье око это! – говорит Сережа, который раньше работал в церкви.
В глубине собора раскрыта дверь. В проеме, как в резной раме, – голубое небо, крыши, сады. Миниатюра «Арзамас на ладони».

Пенопластовый домик
Маленький особняк через дорогу от собора.
– Вот этот домик меня порадовал после реставрации. Когда я подошел к нему, то увидел, что почти все – подделка. Белокаменный декор, карнизы. Это пенопласт наклеен.
Вместе идем щупать. Нет, не фантастика. Кое-где «реставрация» уже отклеилась, с изнанки виден не «белый камень», а губчатый желтый срез.
– В Нижнем Новгороде театр драмы тоже поддельный весь. Если залезть на крышу, хорошо видно, что все эти штуки – пенопласт, новодел. Кто-то имитирует реставрацию и берет бабло. Выглядит-то снизу как надо.

Женский монастырь
Никольский женский монастырь смотрит на Соборную площадь. Точный адрес – улица Комсомольский Городок. Мы устали и мнемся у забора. Макс через решетку уговаривает матушку в черном рассказать нижегородским гостям об обители.
– Я сейчас уезжаю, – говорит она. – Не могу.
Но, глядя на нас, сдается и начинает.
– Это Никольский храм. С него монастырь основался еще при Иване Грозном. Первые тридцать сестер тут были, вокруг их домики. Сначала деревянный был храм, потом каменный, потом еще построили рядом – тоже каменный, Богоявленский.
– Никольский ведь с нуля, насколько я помню, восстанавливали? Был разрушен до основания, матушка?
– Нет, стены остались.
Матушка перечисляет, что еще было: храм, трапезная, гостиница для паломниц, для паломников… И продолжает.

Про чудеса
– У нас тут, в нижнем храме, есть иконочки. Одна обновляющаяся, другая тоже интересная. Избавление от бед страждущих – обновляющаяся. Когда нам ее принесли, она на подоконнике стояла. Я еще тогда посмотрела, что это, на подоконнике, мусор, что ли, какой? Подняла на нее глаза, а у нее краска, как на заборе, облупливалась и опадала, а под ней – чистый лик. И она у нас с тех пор все светлее, светлее… Сейчас проступило название. Господь Саваоф, серафимчики проступили по краям. В общем, вся она у нас проявилась. А помогает она как, Боже мой! И еще икона у нас достойная есть. Сохранилась серединная доска, крайние доски большевички порубили прямо топором. Вырублен был один глаз, от него только половина осталась. Пришла к нам схимница одна и уговорила нашего старца, чтобы икону эту принесли в монастырь. Подняли омофор, и под ним у нее глаза проявились. Вот, помолитесь.

Спуск к Утюгу
– Хрестоматийная картина Перова, – Макс вещает как заправский экскурсовод, – дети тянут воду в бочках. Была нарисована на этом спуске. Перов ведь тоже в Арзамасе учился.
По безымянному спуску от монастыря мы идем к дому-утюгу на Урицкого, 1 – здание из красного кирпича, между кладкой которого прорастают деревья.
Дальше Макс ведет нас к Гостиным рядам, тащит к церквям, все новым и новым.
Макс спешит впереди по тихим улочкам, каждая из которых не хуже предыдущей.
Показывает дом, где Лев Толстой написал «Арзамасский ужас».
Уговаривает поехать на окраину города – «посмотреть самую старую церковь города, она еще при Иване Грозном была построена, у нее, как у Пизанской башни, глава наклонилась», – но мы уже по-настоящему устали.
Последнее, что помню, – столовка на улице Маркса, точно напротив местного VIP-отеля «Реавиль». Тетки в пестрых халатах. Единственный суп – борщ, единственное второе – котлета, третье – компот. Холодное пиво. Ржаной хлеб на подносе.
– Раньше мне казалось, что круто жить в Нижнем и приезжать в Арзамас, – говорит Макс за тарелкой борща. – Потом я вернулся сюда и понял, что здесь – круче.