Алексей Кругов (в 90-е – Alex KrooG, диджей и промоутер, сейчас – руководитель туристического проекта «Активный кругозор»): – После того как город открыли, сюда пошла волна новой информации. На тот момент здесь уже был костяк людей, считавшихся «не такими, как все»: например, брейк-дансеры, которые еще в 80-е проводили фестиваль «Колобок», привозили многих диск-жокеев; Андрей Топчий вписывал у себя Дельфина – они все вместе танцевали на Драме, а сам фестиваль проходил в ДК Свердлова.

Все начиналось с ДК речников в 1993 году; он находился там, где сейчас Z-Top, – ночные танцы пошли именно оттуда. Тогда же открылся клуб ROCCO – место, где собирались брутальные и суровые персонажи.

Игорь Преображенский (в 90-е – режиссер, радио- и телеведущий, сейчас – сценарист, музыкальный промоутер, основатель «Кафе Дель Пара»): – Первые пати – мероприятия для друзей, для первого и второго круга, человек на сто, туда невозможно было попасть с улицы. Неожиданный выбор мест – дома культуры – объяснялся тем, что там можно было дешево арендовать площадку. Ребята приносили звук, пару стробоскопов и заряжали бобину – речь даже не шла о виниловых вертушках, о сведении музыки и диджействе. Висят три тряпки, стоят два стробоскопа, магнитофон, и люди танцуют. О первых стационарных местах можно говорить только с появлением «Манхэттена».

Максим Капчиц (в 90-е – ди-джей, сейчас – продюсер, ди-джей, музыкальный проект SO|KA): – Потом появились первые места, работающие в формате ночных клубов: Manhattan в кинотеатре «Импульс» в Щербинках и Batman в центре Сормова. Это был тот самый клубный формат, часто определяемый людьми, далекими от той движухи, как «громкая однообразная специфичная электронная музыка». Первый эксперимент начался по средам в «Манхэттене» в 1994 году – там играли (по-моему, еще с кассетных дек) питерский чувак по кличке Палтус и наш непотопляемый Топчий. В остальные дни «Манхэттен» работал просто как коммерческий клуб. «Бэтмен» был, в общем-то, обычным, качественным на то время, попсовым клубом вроде современных Z-Top или «Лекс». Из так называемого «второго эшелона» были «Печоры», Picasso и «Партия» в ДК речников.

Наталья Воронина (в 90-е – участница танцевального коллектива «Холидей», мастер спорта по художественной гимнастике, сейчас – педагог, хореограф, постановщик): – Кроме ДК речников, ночные танцы были в ДК Свердлова – в силу возраста и безденежья я там так и не побывала. Дальше открылись модная дискотека от радио «Европа плюс» в холле ТЮЗа и клуб ROCCO. Дискотека в ТЮЗе собирала тогда всевозможных артистов для шоу – саму музыку для танцев я даже и не очень помню. Зато помню, как в начале 90-х открывать радиостанцию в Нижнем приезжал самый настоящий француз по имени Оливье, высокий и красивый, – он начал встречаться с девочкой, которая училась со мной в параллельном классе. На тот момент ей было 15 лет, мы все страшно удивлялись и даже ей завидовали.

«Вся основная история творилась,
конечно же, в “Манхэттене”»

Александр Извеков (в 90-е – школьник и студент ННГУ, сейчас – сотрудник музея современного искусства «Гараж» в Москве): – «Манхэттен» располагался в подвале «Импульса», вход со двора, он состоял из небольшого танцпола и относительно небольшой барной зоны, где можно сидеть за столиками или на каких-то поверхностях. Его отличие от многих других мест, где мне довелось потом побывать, заключалось в том, что диджей находился за стеклом, то есть по ходу вечеринки ему что-то сказать с танцпола было просто невозможно. На танцполе с очень низким потолком было темно, он обслуживался несколькими простыми сканерами и, если не ошибаюсь, ультрафиолетовыми лампами. Бар был обшит каким-то фактурным материалом под песчаник, его украшали панели с рисунками-граффити, изображающими манхэттенский скайлайн.

Воронина: – Здесь был вообще полный замес по публике: бандиты, бандитские телки, супермодная молодежь, не супермодная молодежь, малолетки – все ехали в «Манхэттен». Там регулярно проводили антинаркотические рейды, так называемые «маски-шоу» – и совершенно небезосновательно. Отсюда пошли вообще все самые крутые диджеи, которые до сих пор в нижегородском топе, а все популярные персонажи широко справляли там свои дни рождения, устраивая вечеринки. Там же проходили показы модных магазинов, торгующих актуальным рейверским, и не только, барахлом из Турции.

Кругов: – Вся основная история творилась, конечно же, в «Манхэттене». Там играла клубная музыка – клаб-хаус, не прогрессив, там произошел старт. Потом, в декабре 1996 года, Герман Иоффе открыл клуб «Авиа» в здании гостиницы «Нижегородская», и это стало следующим витком клубных событий в Нижнем. Все известные диск-жокеи того периода были в «Авиа» каждую неделю. И всё, что происходило потом, вплоть до 2002 года, случилось благодаря появлению этого клубешника, который взрастил огромный пласт аудитории, активно тусующейся.

«“Авиа” просуществовал всего год, но впечатлений оставил на две жизни»

Извеков: – Большое кубическое пространство, в середине которого находился квадратный танцпол с диджейкой и двумя тумбами для гоу-гоу. Стены задрапированы черными шторами, украшенными флуоресцирующими рисунками. Вход в клуб осуществлялся по ультрафиолетовым печатям – и были умельцы, способные перевести одну печать на запястья нескольких человек. В основном в «Авиа» играл хаус в различных своих ипостасях, в отличие от «Манхэттена», в котором чаще можно было услышать техно. В то время на флаерах принято было писать стиль музыки конкретного диджея, поэтому ты мог примерно понимать, что услышишь, а когда тусуешься постоянно, уже знаешь, кто что играет. В 90-е в городе не ставили джангл вообще, и, кажется, проходила одна вечеринка с хардкором – сохранившиеся флаеры подсказывают, что в Нижний приезжал икона русской хардкор-сцены DJ Диггер.

Капчиц: – «Авиа» просуществовал всего год, но впечатлений оставил на две жизни. Масса новой музыки, красивых ярких людей, светлых эмоций, великолепный вид на Стрелку. Год за день. В общем, какое-то лето любви получается. Как огромный глоток свежего воздуха. По-моему, год – это идеальное время жизни клуба. Клубы должны закрываться молодыми, а не покрытыми плесенью и паутиной. И тогда срабатывает принцип рождения легенд.

Воронина: – Там уже стали появляться клубные фишки: танцы гоу-гоу в специально отведенных для этого модных клетках. Помню, всегда находились поддатые бабенки, которые пытались меня перетанцевать, презрительно вихляясь у сцены. Но и моей борзости хватало на то, чтобы просто плюнуть в дерзких молодых людей, которые пытались схватить во время выхода на сцену, например, за ноги.

Преображенский: – Туда никто не ходил знакомиться, искать любовных приключений, это был чисто танцевальный клуб для одиночек, куда можно было прийти одному и всю ночь протанцевать в черных очках под экстази. Люди приходили в десять вечера, танцевали без остановки и уходили в семь утра, когда включали свет.

Кругов: – Последняя вечеринка в «Авиа» прошла 4 января 1998 года. Естественно, закрытие было связано с его рентабельностью – клуб «съел» открывшийся в 97-м первый Picasso. Любопытно, что, в свою очередь, второй Picasso был «съеден» открывшимся через десять лет клубом Z-Top.

«Rocco – главное место силы для появившегося класса обеспеченной
публики»

Извеков: – Еще потанцевать под новую электронную музыку можно было в клубе «Рокко» по четвергам в 1996–1997 годах. Главное место силы для появившегося класса обеспеченной публики, но что в нем проходило в остальные дни, я не знаю, ходить туда в голову не приходило. Главный аттракцион в «Рокко» – «лазерное шоу» – там была установлена система зеленых лазеров, и где-то посередине ночи музыка останавливалась, а над сценой опускался экран, на котором демонстрировался лазерный анимационный ролик, запрограммированный в системе. Сейчас этим никого не удивить, но тогда впечатляло.

Воронина: – Клуб «Рокко» был совершенно передовым по технологиям, звуку и интерьеру – стены были голографические и блестящие. Но главное – там были шоу-программы: стриптиз, песни, пляски, показы от модельных агентств, которых тогда в Нижнем было всего два. Тусовались там совершенно разные люди, в основном не бедные. Помню, там совершенно легально и не без гордости работали проститутки. Так называемые бандиты были завсегдатаями всех клубов и дискотек, ибо деньги тянули за собой наркотики, а те тянули тусить без перерыва.

Преображенский: – С самого начала бандитская прослойка повелась на техно. Даже на самых первых вечеринках в ДК речников присутствовало какое-то количество бандитов. Тогда их было очень много – отдельный класс крепких молодых людей, которые попадали под определение «бандиты» условно, просто так или иначе связанные с криминалом: крышевание, бригады, курировавшие немногочисленные тогда заведения. Деньги у них водились, и поначалу они употребляли много наркотиков. Это было забавно: с одной стороны, модная молодежь в актуальных для того времени прикидах, а с другой – странный срез гладковыбритых и крепких молодых людей. В принципе, они как-то мирно сосуществовали на танцполе и влились в культуру не агрессивно.

Капчиц: – Я не гурман клубного алкоголя. Думаю, наливали тогда в барах то же самое, что и сегодня, за исключением одной заразы – в какой-то момент в клубах появился героин. Вот эта дрянь испортила жизнь и репутацию многим. Сейчас, слава богу, героин где-то в глубоком андеграунде.

Воронина: – Самым модным напитком в те энергичные времена был коктейль «Б-52»: если удавалось угоститься им (купить было нереально), он сразу становился предметом для обсуждения: как горел, сколько штук выпили подряд и т. д. Еще один странный коктейль – «Текила бум», который делался из текилы и, кажется, спрайта. Эту адскую смесь накрывали бирдекелем и стучали с силой о барную стойку – выпивалось залпом, рвало в клочья! Сами же пили в основном водку – дешево и било по мозгам, об остальном тогда вообще не думалось.

Капчиц: – Рассадником гоп-танцев в первой половине девяностых был ДК работников торговли на Алексеевской – большой задымленный сигаретами загон с высокой сценой и стенами, выкрашенными бежевой краской. В синем тумане сидели на корточках или сдержанно пританцовывали коротко стриженные молодые люди призывного возраста и их пассии под песни а-ля «Твоя вишневая девятка». Наверное, так выглядит ад меломана.

Извеков: – Над «Манхэттеном» располагался клуб для гопников «Ладья» – в холле кинотеатра гремела разнообразная поп-музыка типа «Руки вверх». На моей памяти конфликтов между рейверами и гопниками не было, но пересекаться с ними не хотелось. Иногда мужской туалет в «Манхэт тене» был переполнен или закрыт, и мы ходили по внутренней лестнице в туалет в «Ладью» – путешествие на другую планету. Они смотрели на нас как на пришельцев, а мы, в свою очередь, хотели от греха подальше побыстрее оттуда убраться.

Извеков: – Когда мы с друзьями проходили по Большой Покровской, на нас оборачивалась вся улица. Магазин «Луноход» появился позднее, поэтому мы знали все окрестные секонд-хенды, куда регулярно совершали набеги в поисках чего-нибудь выдающегося – однажды мне удалось составить тотал лук фиолетового цвета: джинсы, свитер и псевдодиджейская сумка, которую я одолжил у подруги.

Несколько лет на Нижегородской ярмарке проходила британская выставка, где был стенд Dr.Martens, – так решалась проблема с обувью. После фильма «На игле» я понял, что не нужно бояться «Адидаса» – так у меня появились оранжевая (конечно же!) футболка с тремя белыми полосками на плечах, а чуть позднее – темно-синяя олимпийка с большим лого «Адидаса» на спине, в которой я ходил и в пир, и в мир, и в добры люди.

С другой стороны, когда ты находишься внутри сообщества, ты понимаешь, в чем можно появиться в клубе: как такового оголтелого фриковства нью-йоркского разлива в Нижнем не было, но однажды моя подруга Марго появилась на вечеринке в свадебном платье своей мамы, чем произвела фурор и что моментально породило массу слухов, а другая подруга Варвара появилась в подаренной моей мамой белой гипюровой кофточке, без бюстгальтера, чем тоже привела в экстаз окружающих. Опытные тусовщицы никогда не носили светлое нижнее белье, потому что в свете ультрафиолетовых ламп оно начинало светиться.

Извеков: – Во второй половине 90-х прошли две важные вечеринки: «Орлята учатся летать» в кинотеатре «Орленок», приуроченная ко Дню космонавтики в 1997 году, и первый крупный рейв Aquadance 5 июля 1997 года. Особенностями «Орлят» был выбор места, – практики разовых вечеринок не существовало, – и то, что на протяжении всей ночи был открыт кинозал, в котором крутились какие-то фантастические фильмы. Aquadance – рейв на несколько тысяч человек в заброшенном ангаре на Гребном канале – поражал в первую очередь размерами ангара и гигантским подиумом, врезавшимся в центр танцпола, который использовался для выступлений гоу-гоу, среди
которых было много знакомых.

25 октября 1997 года в «Авиа» прошла первая в истории города публичная травести-вечеринка: специальным гостем была Артемида, за несколько месяцев до этого появившаяся с Огненной Леди на обложке журнала «Птюч», и два нижегородских мальчика – Миша Ребрин и Дима Самохвалов. В их задачи входило танцевать на тумбах – не более! – однако был какой-то сумасшедший ажиотаж, а про вечеринку написало несколько местных газет.

Кругов: – В 1998 году я привез в клуб «Корсар» Дельфина и попал на две с лишним тысячи долларов. Я думал, что отобьем со входа, но ошибся на старте – пригласил очень много «бесплатных» людей, и все, кто мог составить основную выручку, прошли бесплатно. Так и получилось, что клуб битком, а денег нет и, поскольку я со входа должен был расплатиться, естественно, платить нечем.

Кроме того, Нижний до сих пор не ходит тусоваться в дождь, а в тот день шел ливень, да и Дельфин опоздал на поезд и приехал на саундчек вместо 9 часов в 11. Люди знали, что концерт делает молодой промоутер, сказали: «Как? Дельфина еще нет в городе? Ну, наверное, он и не приедет», – и ушли на другую вечеринку.

Дельфин тогда спел четыре песни из уважения к зрителям и уехал из Нижнего вместе с Da Boogie Crew на такси ГАЗ-2410 от Московского вокзала, потому что я не успел купить им билеты на поезд. Все, провал полный, катастрофа – утром я понимал, что внезапно должен деньги, которых у меня нет. Но все как-то само собой со временем разрулилось – в 2000 году мы встретились с Андреем и его директором на дискотеке «Свалка» во Дворце спорта, где за бутылкой коньяка уладили разногласия.

Кругов: – Надо понимать, что если рейв проходил в субботу, то это было большим событием, потому что электронной музыке отдавались только четверги – выходные были для коммерческого звучания. Диск-жокеи того периода зарабатывали больше денег на «Эй, диджей, поставь мой компакт-диск», как это пелось у Грува.

Воронина: – Из хитов первым на ум приходит Роберт Майлз – «Children» безусловный хит, конечно. Deee-Lite, Fatboy Slim, Armand Van Helden, Faithless, зеленобровая диджейка Marusha. Это то, что удается идентифицировать по исполнителям. Но такие треки звучали в действительно модных клубах, в остальных играл классический набор 90-х, после трех часов ночи тоже начиналась «колбаса».

Капчиц: – Личный этикет определялся, как и сегодня, культурным уровнем. Всегда были персонажи, считающие, что их недовольство или негативная оценка работы диджея способствуют улучшению атмосферы на танцполе. А выражение «паставь че-нить нармальное» помню столько, сколько помню себя за пультом. Всегда были равнодушные, и всегда были и есть искренне благодарные за музыку люди. И им ответный респект, я делаю это для них.

Когда только вышел трек Роберта Майлза «Сhildren», он стал бомбой на танцполе. Любой бандос в черных джинсах Versace и с пейджером, не подозревающий о существовании иностранных языков, слово «children» знал. И естественно, этот трек просили поставить примерно один раз в двадцать минут.

Преображенский: – Разъезжались из клубов на такси, было доступно, ловили частников, никто по счетчикам не ездил, все бомбили, во всяком случае компанией сесть и уехать было вполне реально. Были и забавные случаи – как-то я добирался домой часа в три ночи, стоял, голосовал и поймал троллейбус. Тетенька за рулем говорит: «Куда?» Я: «Мне в Кузнечиху». Она в ответ: «До первой Кузнечихи довезу, а дальше сам, у меня там провода кончаются».