Галина Борисовна, 67 лет:
– Группа начала заниматься осенью, а я пришла сюда весной. Вот и получается, что все здесь уже три года, а я два с половиной. В школе и институте я рисовала стенгазеты, занималась разнообразным фотомонтажом с рисунками. Это постоянно было со мной, мне всегда хотелось выразить себя в изобразительном искусстве. Появлялись портретики или пейзажи. Но по профессии я стала детским отоларингологом. Как-то в транспорте познакомилась с одной жен-
щиной, мы разговорились. Она и рассказала мне про это интересное место, куда ходит сама. К сожалению, ее уже нет в живых, но именно она направила сюда мои стопы и помогла встретить своих единомышленников. Вместе мы учимся выражать себя, понимать себя и развиваться. Мне это очень нравится и приносит плоды. Прямо здесь, в фойе, мы как-то даже устраивали выставку наших работ.

В основном я рисую то, что есть в комнате: композиции, составленные нашим преподавателем, но могу нарисовать портрет или что-то отвлеченное.

В «обществе» давно произошло смешение поколений, люди стали ходить сюда семьями, одна из которых насчитывает шесть человек. Такой стремительный прирост молодого поколения дал старт образованию второй группы художников. Они уже более профессиональные, часто с профильным образованием. Занимаются, как и мы, только по вторникам и уже на платной основе. Но они и работают, а мы – серебряный возраст, уже можем заниматься, чем хотим.

Татьяна Петровна, 59 лет:
– Я присоединилась к группе полтора года назад, в Татьянин день, сделав себе подарок.

Среди нас нет людей, пришедших по объявлению или рекламе. Как правило, в эти стены попадают по случаю или знакомству. Именно поэтому здесь и складывается особая атмосфера – нас привела сюда рука судьбы.

Тут очень много людей, которые, как и я, никогда не держали в руках ни карандаша, ни кисточки. Но в отличие от прочих курсов перед нами не ставят амбициозных задач – писать маслом или выставляться. Наше «общество» учит особому художественному видению, которое можно получить, только пропустив себя через опыт искусства и присвоив часть его себе. Видение же это позволяет совсем иначе смотреть на мир, его краски и тени.

Занимающиеся здесь – люди уже зрелые и состоявшиеся. Например, я – вузовский преподаватель литературы, есть врачи и музыканты. Так или иначе, все эти люди сталкивались с искусством, но никогда не погружались в него настолько, насколько бы
им хотелось.

В хорошую погоду мы можем выйти рисовать на улицу, но чаще всего это происходит в мастер-
ской. В основном мы занимаемся натюрмортами, знакомимся с новыми техниками и, конечно, учимся друг у друга. Учимся мы и у тех, кто рисует лучше нас, – за чаепитием рассматриваем работы художников, открываем что-то новое в них. Вдохновленные и постоянно погруженные в процесс, мы продолжаем творить и дома, а спустя неделю собираемся снова, чтобы рисовать и пить чай.

Делить людей по возрасту мне кажется некоторой глупостью. Человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. Я ушла на пенсию в 55 – не было никаких сил, я ощутила, что просто выгорела. А последние полтора года, пока я здесь занимаюсь, наконец почувствовала наступление того состояния отдыха, к которому всегда так стремилась.

Насколько я себя ощущаю? Не знаю, лет на сорок.

Раиса Германовна,
идеолог «Общества поощрения художеств»:
– Жизнь не оканчивается с приходом возрастных границ. Напротив, выкраивается огромное пространство для по-настоящему интересных занятий, например для искусства.

Чаще всего мы собираемся здесь в шесть часов вечера или раньше, и каждое занятие складывается по-разному. Это и разговоры об искусстве за чашкой чая, и некая тема, на которую я наткнулась за прошедшую неделю. Как я говорю, переспала с каким-то художником. Я порой ночами шурую по виртуальным галереям и до сих пор для себя
очень многих открываю. В большей степени это современное искусство, поскольку классическое – это моя профессия, а в профессии находиться постоянно, без перерыва, очень тяжело. Классические художники, даже ряд первых мастеров, надоедают, хочется посмотреть, что еще существует в мире. Слава богу, есть такая вот замечательная игрушка, как интернет.

Больше всего меня шокируют люди, которые в своем стремлении к искусству начинают с покупки мольберта, этюдника и наборов кистей. Таким не доверяю с самого начала, на покупке атрибутики их творчество чаще всего и заканчивается. Главное все-таки – иметь желание, все остальное можно делать на коленке, на полу и на стене собственного дома. Малолетнего Айвазовского впервые заметил Пушкин во времена своей южной ссылки. Увидел
его рисунки на стене побеленной хаты в Крыму. Из него перло, в доме был уголь, а еще у дома были выбеленные стены снаружи. И все случилось!

Никто не говорит об овладении мастерством передачи. Более того, я привожу массу примеров из классического искусства XIX века, когда не мастеровитость рисунка играет роль, а тот внутренний пафос, импульс, который несет в себе художник. Постимпрессионисты начала XX века зачастую выкорчевывали в себе школу. Для того чтобы наивно и примитивно показать подлинную ноту искренности не через мастерство и технику, а через эмоцию, цвет и тон. И я показываю, что рисунок точный совсем нафиг не нужен, работают совершенно другие механизмы. Какие-то более яркие цветовые акценты, цветовые отношения. Мажор и минор, категории, которые присутствуют во всех видах искусств. Просто инструментарий немножко отличается.

Я, в общем-то, и не художник, и не педагог, строго говоря. Я только прикидываюсь им последние двадцать с лишним лет. На самом деле я искусствовед.

Три года назад один банк выделил некоторые средства, на которых сформировалась база этого «общества». Потом некие предметы мебели и реквизит выделил Арсенал. Разные вещи приносили и просто сочувствующие, услышавшие клич о сборе необходимого. В конце концов и я перенесла сюда весь реквизит, который копился у меня двадцать лет в стенах педагогического института, после того как меня окончательно сюда перетянули.

Я учить здесь никого не собираюсь. Мы тут не для этого. Мы подпитываемся друг от друга, обмениваемся энергией. И это та среда обитания, в которой можно производить эксперименты с собственным сознанием и пониманием мира.

В наших стенах понятия возраста не существует. С моей точки зрения, мы здесь собрались по образу мысли и мироощущению. И возрастные границы стираются, когда у нас такие общие переживательные темы.