– Я родился и до 17 лет жил в селе Вад Нижегородской области. У меня было спортивное сельское детство, поэтому до девятого класса я и книжки читал только про спорт. Потом появились амбиции и интерес к классикам марксизма-ленинизма, философии и литературной критике.

Моя любимая книжка в школе была «Империализм и эмпириокритицизм» Ленина. Предельно хамская, в высшей степени тенденциозная, но одновременно талантливая и пропитанная энергией. Огромное впечатление на меня произвели «Письма из Вупперталя» Энгельса. Ему на тот момент было 18 лет, а мне 17. Я читал и думал, насколько же он умнее меня! Еще хорошо помню, как украл из сельской библиотеки книжку Канта «Пролегомены».

Собирать книги по-настоящему я стал в конце учебы в университете в 1978 году, поселившись в общежитии Нижегородского приборостроительного института. Помню, тогда среди прочего приобрел книгу с письмами и заметками Поля Сезанна за 12 рублей – девятая часть моей тогдашней зарплаты.

Когда женился и съехал из общежития, оставил там несколько ящиков с книгами. Это была идеологическая советская литература – макулатура, по большому счету. Несколько лет назад мы продали садовый домик и там тоже оставили книги. Откуда бы мы ни съезжали, везде оставляли книги. Это стало в некотором смысле традицией.

В этой квартире мы живем с 1992 года, и здесь сейчас приблизительно шесть тысяч книг. Они располагаются на полках хаотично, но все же живут сериями. Основу библиотеки составляют книги по философии, экономике, литературоведению и искусствоведению.

Во время работы в Нижегородском научно-исследовательском приборостроительном институте я часто ездил в командировки в Москву. Там старался покупать много книг. Однажды, возвращаясь из такой поездки, зашел в старый книжный магазин и купил книгу Дмитрия Александровича Пригова. Вышел, довольный, иду, а он мне навстречу. Я ему говорю: «Дмитрий Александрович, вот только что вашу книжку купил. Подпишите!» Он сделал потрясающую, роскошную подпись. Но книгу через какое-то время я потерял.

Иногда начинаю перепроверять книги, особенно ценные для меня. Пока я их не обнаружу на полке, не успокоюсь.

Я трачу весьма приличные деньги на покупку книг. Несколько раз даже пытался запретить себе эти покупки, но почти всегда терпел поражение. Есть для меня настолько интересные и ценные книжки, что, когда я их вижу в магазине, покупаю еще раз. «Контрольный» экземпляр лежит дома, а дешевый вариант ношу с собой где угодно.

У меня двое внуков: одному три с половиной, другому полгода. Мечтаю, чтобы мои книжки дожили до двадцатилетия обоих.

Алексей Останин
социолог, музыкант, бывший заведующий детской библиотеки города Дзержинска

– Интересно, что часто в детстве я ходил в ту библиотеку, где последние несколько лет работал заведующим. В подростковом возрасте мы с друзьями увлекались чтением разной литературы, поэтому при общении наши культурные потоки пересекались, мы обменивались книгами, устраивали обсуждения. Быстро прочитывая то, что находилось в библиотеках, мы покупали книги в магазинах или заказывали друзьям и знакомым из других городов.

В университете приходилось много читать, и в какой-то момент я понял, что полки с книгами встают на коллекционерские рельсы.

Сейчас в моей библиотеке около двух тысяч книг. От мамы, заслуженной учительницы России, мне достался «коричневый» Пушкин, «синенький» Лермонтов и «красный» Маяковский – словом, книжки, которые могут стоять рядом со слониками в серванте. Остальные книги структурированы по направлениям интересов: фэнтези, художественная литература, религиоведение, поэзия и прочее. Мне нравятся Сорокин, Мамлеев, Лимонов, Елизаров. Когда увлекался магическим реализмом, у меня накопилось много латиноамериканских авторов.

Сейчас четко понимаю свои интересы, поэтому легко подбираю себе книги, скорее углубляя изученные мной темы, чем расширяя их. Меня всегда увлекали темные стороны жизни: недобрая музыка, готический стиль. Я интересовался религиоведением и приобрел книгу «Эрос и магия в эпоху Возрождения: 1484». Пожалуй, эта одна из самых важных книг для меня.

Регулярно посещаю букинистические магазины и развалы. Где-то уже знают мои предпочтения и откладывают книги специально для меня. На одном из развалов я купил фотоальбом 1958 года Карела Плицки «Прага» – оказалось, что это букинистическое издание.

Однажды я даже украл несколько книг из магазина, но мне было совсем не стыдно. Это была история со счастливым концом. Моя девушка решила уволиться из одного книжного магазина, а начальник повесил на нее все долги. Я пришел в магазин и практически демонстративно унес пакет с книжками, дабы восстановить справедливость. Среди прочего там был, например, Питер Гринуэй.

У меня есть несколько книг с автографами писателей. Пару лет назад Эдуард Лимонов приезжал в Нижний Новгород. В конце вечера я подошел к нему с первым изданием его книги на русском языке. Он спросил меня, не украл ли я ее в библиотеке? А я ответил: «Как же я, библиотекарь, могу украсть ее в библиотеке?» Завязалась небольшая беседа. Я на тот момент был с косой и бритыми висками. Он посмотрел на меня многозначительно и сказал, что я молодец.

Леонид Юрьевич Большухин

старший преподаватель НИУ ВШЭ в Нижнем Новгороде

– В советское время книга была ценностью материальной и статусной, маркером достатка и социального благополучия. Если верить воспоминаниям, за первое издание книги Высоцкого «Нерв» в качестве взятки можно было получить ордер на квартиру. В моей библиотеке есть это первое издание, но сейчас оно обладает совсем другой, не коммерческой ценностью. Советская библиотека часто собиралась и воспринималась как дефицитный продукт. Очень важно было знать, где ты сумел купить книги, как «достал», какие очереди выстоял, какие неформальные отношения у тебя были с директором книжного магазина или базы. Книга была одной из форм валюты в социалистической системе обмена, а обмен был главным способом решения экономических вопросов.

В нашем доме всегда читали книги, но специально не собирали. Основу библиотеки составляла одна из любимых книг детства – Большая советская энциклопедия, которая сейчас живет в доме моей мамы. Это пятьдесят больших черных томов с огромным количеством иллюстраций.

В детстве я часто проводил время у родственников в Москве на Сретенке, где было много букинистических магазинов, и уже лет в 10–12 любил заходить в эти магазины, ничего еще не понимая, завороженно рассматривал старые книги, чувствуя необъяснимый интерес. В 15 появилось желание покупать что-то конкретное. Первой темой, которая меня увлекла, стал Серебряный век. Моя библиотека собиралась долго и медленно из книг, которые меня интересовали. Одной из первых книг в ней был том из трехтомной антологии русской поэзии со стихотворениями Цветаевой.

В конце 80-х я стал обращать внимание на букинистические толкучки – около книжных магазинов продавали книги разных лет. Интересно вспоминать, как это входило в поле моего зрения, ведь раньше совсем не замечал этого. Порой на таких толкучках начиналась схватка за право купить. Однажды мы с товарищем смотрели с вожделением на «Мелкого беса» Сологуба, изданного, если не ошибаюсь, в 60-е годы где-то за Уралом, и он сказал мне: «Ну что, кто первый деньги достанет?» – «Нет уж, давай покупай ты! Не будем устраивать вестернов», – ответил я, и почему-то до сих пор обидно, что уступил.

Библиотека имеет свойство расти незаметно. В начале 90-х я жил в однокомнатной квартире, и моя библиотека, состоящая из трех полок, легко туда умещалась. Из библиотеки родителей я взял лишь несколько книг, например прекрасное издание документов о Лобачевском, которое моей бабушке подарил автор-составитель академик Андронов.

В 90-е книг в магазинах стало огромное количество, и пока кто-то приватизировал заводы и пароходы, мы, чудаки, покупали книги. Я собирал в основном научную литературу, а художественная была ориентирована лишь на Серебряный век.

Мы были и остались смешными и наивными. Любовь к книге, а в этом чувстве не стыдно признаваться в любом возрасте, – абсолютно детское чувство. Это чистая эмоция, чистая радость, в которой нет практического смысла. Обретая новую книгу, вспоминаю мультфильм «Золотая антилопа». В нем раджа говорил, что золота не может быть слишком много. Для него это плохо кончилось. Но я готов с ним согласиться: книг не может быть слишком много.

Моя библиотека – это слепок меня самого, это я такой, какой есть. Здесь много всего странного, труднообъяснимого, нелепого. Книги часто попадают ко мне случайно, с чем-то расстаюсь, что-то отдаю, что-то оставляю как артефакт. Некоторые книги покупаю как знак эпохи. Например, недавно ушел из жизни Андрей Битов, а буквально за несколько недель до этого в «Студенческой лавке» мне отдали очень потрепанное издание его первой книги.

Очень люблю детские книги, изданные в 20-е годы ХХ века. В моей коллекции есть одно из первых изданий «Крокодила» Чуковского с иллюстрациями Ре-Ми (Николай Владимирович Ремизов – русский живописец и график. – Прим. ред.). Однажды я случайно нашел на помойке первое издание «Одиссеи» Гомера в переводе Жуковского. Оно интересно тем, что издавалось в двух версиях. В моем некоторые страницы были заклеены предыдущими читателями (страницы-заплаты прилагались к изданию), чтобы юные девицы начала XIX века не узнали из жизни героев и богов того, что им еще знать не следует. В моей библиотеке примерно десять тысяч книг, часть из которых пришлось увезти в деревенский дом. Успокаиваю себя тем, что я не отправил их в ссылку, а создал им там хорошие, тепличные условия для жизни. В городской квартире книги есть в каждой комнате, они пытаются захватить и кухню. Но перестать покупать книги нельзя. Библиотека живет, когда постоянно пополняется.

Елена Иванова-Кружкова профессиональный составитель частных библиотек

– Библиотека, собранная из книг в кожаном переплете, – это далеко не всегда книги, которые ты бы хотел прочитать. И более того, чаще всего это книги, которые ты либо уже прочитал, либо читать не будешь никогда. В любом случае и при любых обстоятельствах стоять, сидеть, лежать рядом с собранием сочинения Платона всегда приятнее, чем с мемуарами и мыслями современных шоуменов, блогеров, певцов, их стилистов и визажистов и массовой современной литературой. На нашей практике никто и никогда не искал собраний сочинений какого-нибудь российского детективного автора, и никто и никогда не просил переплести это в кожу. Средняя стоимость одной книги в натуральном кожаном переплете колеблется от пяти-шести тысяч рублей до сорока тысяч за книгу. Собрания сочинений обойдутся в 11–12 тысяч за том. Собрание сочинений Льва Николаевича, например, в 20 томах – считайте сами. Что собирают? Если говорить об общих тенденциях – то, конечно, чаще всего это классика, отечественная и зарубежная, собрания сочинений. Собирают также историю, искусство, философию. Из современных авторов большой популярностью пользуется Джордж Мартин и его книги из серии «Песнь Льда и Пламени». Встречаются разные случаи: например, люди могут собирать книги, вышедшие строго в год их рождения, или только одной тематики, или вообще одного конкретного автора. Встречаются и те, кто набирает библиотеку, исходя из размера полок у себя дома, и им не так важно, чем именно эти полки будут заставлены. Важно, чтобы узнаваемо и достойно, но без строгих принципов при подборе изданий. Просто люди знают, что Пушкин – это всегда хорошо, как ни крути. То есть книга или библиотека нередко становятся предметом интерьера, тут они призваны производить впечатление и украшать. И, кстати, достойно с этой задачей справляются. Иногда людям просто нравится красный цвет, и тогда вся их библиотека выполняется в красной коже. А вот что там в красной коже – Высоцкий, Пушкин или Диккенс – уже не так важно.