Ольга Пичугина,

с середины восьмидесятых по девяностые – конфекционер Горьковского дома моделей

– Слово «конфекционер» – от французского «конфекцион», выбор. После того как художники-модельеры отрисовывали коллекции на бумаге, их надо было «оживить». Вот конфекционер и подбирал вместе с художником ткани, нитки, фурнитуру, подкладки. Эта работа выпала мне не сразу. В Дом моделей я пришла в 1983-м, после школы, семнадцатилетней, ничего не умея, два первых года – в ателье, потом отдел снабжения, обеспечение цехов, после этого уже попала в ассортиментный кабинет, где объединили специалистов, которые обеспечивали цеха моделирования.

Дом был богат. Была мощная социалка, вплоть до пансионата под Сочи. Но главное – производство, цеха, включая экспериментальный, который шил модели малыми партиями. Мы страшно гордились, что работаем в Доме моделей. Хотя это был женский коллектив, и, безусловно, сложный, но была своя атмосфера, практически дворянского собрания. Именно такое определение напрашивается, когда вспоминаю первого главного худрука Тамару Андреевну Соткову – с ровной прямой спиной, правильной речью. Она задавала тон в коллективе, в который пришла одной из первых с середины пятидесятых, и была первым человеком с высшим профильным образованием. На моем веку часто вспоминали и бессменного, на протяжении двух десятков лет, директора Зиновия Дубиновского (его стараниями построено пятиэтажное здание на Рождественской). Говорили, он знал всех работниц по именам. А штат уже тогда был порядка 200 человек! Когда я работала, в 1990-м стала «вождем комсомола» – и только в нашей «первичке» было около 600 человек. Штат к началу девяностых был огромный.

Мне кажется важным понятие «локальная мода». Почему та или иная вещь в том или ином месте становится вдруг модной? В 80–90-е, когда стало больше визуальной информации из-за занавеса, появилась так называемая народная мода, по разным причинам не имеющая отношения к дизайну. От того ужаса, который тогда порой нацепляли на себя люди, наши дизайнеры были в шоке. Но это было! А в предыдущие десятилетия у горьковских модельеров складывался свой стиль, у каждого художника был свой почерк и специализация. Мы задавали тон, тренды на все Поволжье. Были еженедельные показы моделей, при этом зал, рассчитанный на 350 человек, был полон всегда.

В экспериментальном цеху мы могли выпускать те модели, которые создавали наши дизайнеры. В точности, в деталях. Но когда делали коллекции для швейных фабрик из других городов и республик Поволжья (а работали почти на весь регион), модель «упрощали» до неузнаваемости. Сначала приезжали дамы с халами на голове, в синтетических кофточках и говорили: вы что, с ума сошли? Погончики, хлястики, паты – все убрать! Это слишком сложно. И сколько было слез, я свидетель – авторы, конструкторы, модельеры плакали, когда от вещи оставался обрубок. А ведь за всеми пуговицами, деталями, молниями, липучками мы «лазили» по всей стране. В Зеленограде был завод стеклянных пуговиц – это были произведения искусства. Все было продуманно. В теории. На практике швейные фабрики шили из дешевых тканей «любимого» темно-синего, серого и коричневого цветов, с плохой фурнитурой… Так диктовала советская экономика.

В Доме моделей к 80-м уже была своя большая фотостудия, выпускали собственные календари, каталоги, печатную продукцию. Каталоги как журналы продавались. Помню, что были и выкройки для широкого круга, я находила их в библиотеке. У нас была своя богатая библиотека. Мы ведь плотно работали с Домом Вячеслава Зайцева, с ним самим, он наших людей не раз приглашал к себе, многие ездили на показы, которые он сам всегда вел, передавал нам лекала и щедро делился уникальной собственностью. Больно, что такие ресурсы в 90-е выкинули практически на помойку.

Николай Шабаров,

фотограф

– То ли в 1991, то ли в 1992 году я получил заказ от Дома моделей. Это было престижно, я к тому времени уже давно снимал профессионально, был свой счет в банке, предприятие. Меня пригласили поработать внештатно, хотя в Доме моделей было два штатных фотографа. Дело в том, что те двое снимали на слайды, а для выставки где-то в Европе (кажется, в Германии) понадобились негативы и фотографии. Вот меня и позвал Сергей Белобородов, один из штатных фотографов, он не хотел возиться с «контактной съемкой». Мы с ним дружили. В итоге фотографии получились достойного качества, их потом возили и использовали для презентаций. Так что мой контакт с Домом моделей как организацией был коротким. Хотя с моделями в девяностых я продолжал сотрудничать уже и после закрытия Дома; знал, конечно, и модельеров, которые, покинув Дом моделей, создавали собственный бизнес.

Что такое «модная съемка» в начале девяностых? Это большая камера-ящик у фотографа, все еще деревянная. Рулила съемками администратор Евгения Ростиславовна, которая не подпускала к съемкам модельеров. Это было негласное правило. Студия была в подвале Дома моделей, практически единственная в городе, если не считать фотостудии на ГАЗе.

Самое яркое впечатление – работа со второй женой фотографа Сергея Белобородова Аллой (фамилию, увы, не помню, да и контакт с ней утрачен, Алла давно живет во Франции, потом она еще раз вышла замуж за француза). Алла училась в школе моделей где-то в Прибалтике, ее отлично подготовили к работе на профессиональном подиуме. Немного поработав с ней, я понял, за что моделям деньги платят. Эта изумительная девушка не только имела прекрасные внешние данные, съемка вещей с нею занимала очень мало времени, она умела встать перед камерой. Если с другими моделями на один кадр, одну вещь, тратили по часу-полтора, когда пришла Алла, за час мы сделали десять готовых кадров! Что бы она на себя ни надела, раз – и готово! После съемки мы сели за стол, как раз отмечали какую-то премию. И за столом она сказала фразу, которую я запомнил. Говорит, я «старуха» по меркам модели, мне 26 лет, а вот если бы я «там» (то есть во Франции) родилась, то сейчас была бы миллионершей. А нам с Сергеем она говорит: в вашем возрасте «там» фотографы на личном самолете на съемку летают. Потом я понял, что это была прибавка, но сказано было красиво.

Конечно, в Доме моделей были свои легенды и истории. Например, про девушку, которая ест все подряд и никогда не полнеет. Она после работы могла пойти в столовую и безнаказанно навернуть борща и котлет. Ей все завидовали. А если серьезно, помню разговоры в начале девяностых о том, как сложно выйти на большой рынок моды и зарабатывать. Как бизнес-моду у нас не понимали. Не умели с ней работать. Положительных разговоров и оптимизма что-то не припомню. Не было.

Существовало ли понятие «горьковская мода»? Вряд ли. Если говорить о моем выборе модной одежды в советское время и в начале девяностых, я шил на заказ, конечно. С мужской одеждой было плохо. Пиджак, жилет еще могли сшить сносно, а вот брюки смоделировать никто практически не мог, они не сидели – болтались. Купить готовые хорошие штаны было проблемой, джинсы стоили очень дорого, больше средней месячной зарплаты. Коллекционные же вещи Дома моделей не годились, как правило, для улицы. Из курьезов начала 1970-х – сильно расклешенные штаны с лампочками в складках. К ним специально покупались батарейки и провода. Батарейки лежали в карманах, а лампочки светились. Но это уже другая история, не имеющая отношения к Дому моды и той моде, которая делалась там.

Екатерина Чудакова,

в 90-е манекенщица Дома моделей

– Я переехала в Нижний Новгород с Украины, из Житомирской области. В 16 лет я была ростом 180 сантиметров и еще в школе всем твердила, что обязательно стану манекенщицей. Здесь, в Нижнем, в 1993 году мне рассказали о существовании Дома моделей, и однажды я включила телевизор, а там, в выпуске местного телевидения, Георгий Сергеевич Молокин рассказывал, что Нижегородский дом моделей объявил набор мужчин – демонстраторов одежды.

Тогда я подумала: раз ищут мужчин, значит, там и девушки нужны – ну, и пошла туда. Меня, конечно, сначала не взяли, но потом перезвонили и сказали, что есть работа под замену – вместо профессиональных моделей я ходила на примерки, это потом меня уже взяли манекенщицей в основной состав.

Время было золотое – тогда мы себя чувствовали просто суперзвездами. Например, такой момент: Дом моделей находился в здании на Рождественской, где сейчас «Муравей», и модели часто загорали топлес на его крыше, а люди, которые хотели на них посмотреть, специально забирались на башни Нижегородского кремля. Там собиралась целая толпа и рассматривала моделей в бинокль.

После показов за теми из нас, кто был побогаче, приезжали женихи, а кто поскромнее — шел на трамвайную остановку около нынешней «Селедки и кофе» и «Безухова». Там раньше был кинотеатр имени Маяковского, и у нас была куча поклонников-маньяков, из этого кинотеатра вываливающихся, – в 1993–1994 годах там часто показывали порнушку.

Манекенщицы были как артисты – мы участвовали во всех самых значимых мероприятиях города, нас приглашали на предприятия, мы могли с новой коллекцией выехать в Арзамас, Москву, Петербург. Это была по-настоящему звездная жизнь.

Когда в 1995 году я решила провести конкурс «Мисс Нижний Новгород», то, конечно же, позвала участвовать всех своих подружек из Дома моделей – мне было на тот момент 19 лет, как и девчонкам-манекенщицам. Мы проводили конкурс не на базе Дома моделей, но, конечно же, использовали его коллекции.

Это был год расцвета бандитизма в Нижнем, страшное время. Когда мы заявили о том, что проводим конкурс, к нам сразу же, на следующий день, пришли бандиты и сказали: «Мы будем вас крышевать». Тогда я ответила: «Ну ладно, крышуйте». А что я могла еще сказать? На следующий день пришли уже рубоповцы и сказали: «Девчонки, не переживайте, у вас все будет хорошо». Мы тоже ответили: «Ладно!» Было очень тяжело, а на первый кастинг в сормовский ночной клуб «Бэтмен» пришло аж 800 человек. Время было ужасное, некоторым девчонкам просто нечего было есть, они приходили на конкурс за лучшей жизнью.

На этажах Дома моделей располагались конструкторские бюро, которыми руководили художники-модельеры, и там было множество накопленных коллекций, огромное количество вещей. Причем коллекции шили не из каких-то неизвестных тканей: мех, кожа – все достаточно дорогое. Богатейшие коллекции после закрытия Дома моделей просто куда-то делись – как золото партии, непонятно, где всё это.

Ира Маслова,

городской исследователь

– Дом моделей как сооружение – это один из немногих примеров, когда советское здание было радикально перестроено в духе 90-х. К счастью, таких примеров немного, и это здание – красноречивый, но единственный пример того, как менялись вкусы.

Дом моделей как организация располагался на Зеленском съезде, 8 с момента создания его в Горьком, с 1949 года. Это, кстати, не сильно отстает от столичных трендов: Всесоюзный дом моделей был основан в Москве в 1944-м, прямо в разгар войны. В 1954 году горьковское отделение переехало в трехэтажное здание по соседству – на Маяковку, 13. Несмотря на то что советская мода была не очень «динамично развивающимся» явлением, модельеры творили больше, чем от них требовал пятилетний план производства одежды, и им хотелось иметь офис больших размеров. В 1968-м началось, и только в 1974-м закончилось строительство здания на том же месте. Архитектор – Юрий Осин, один из самых творческих специалистов Промстройпроекта (он же спроектировал здание для своей организации на площади Горького, 6). Проект нового Дома моделей – это чистейший советский модернизм. Свет, стекло, металл, каркасный функционализм и никаких украшений. Если говорить о моде, то мода была такая: все ассоциации с дореволюционным прошлым уничтожить и заменить на светлое будущее. Это была мода сверху. Однако и в ней была своя эстетика: только что построенным здание выглядело футуристично и красиво. Но это было совершенно недопустимо для исторического облика Нижнего.

В 1999 году здание было перестроено по новой моде: его обшили историческим контекстом. Компания-собственник инициировала конкурс, главный архитектор города Александр Харитонов написал техническое задание к нему: примирить 1970-е с историческим контекстом. Конкурс выиграл Александр Дехтяр. И вот, исчезли ржавые переплеты советской экономики мод, признанной банкротом в 1998-м, новый облик перестал контрастировать с улицей. Нижние этажи приобрели классические архитектурные детали, а верхние стыдливо спрятались, пытаясь прикинуться подсобной надстройкой. Удалась ли маскировка? Архитектор Александр Дехтяр о своем проекте: «Сейчас я уже не уверен в справедливости такого подхода — меньше здание не стало, а целостность и подлинность 70-х утратило. Но эта метаморфоза — тоже знак эпохи».

Людмила Кирикова,

художник-модельер, член Союза дизайнеров СССР

– В Горьковский дом моделей я пришла еще в 1974 году и отработала почти до самых последних дней его существования.

Вспоминаю эти годы работы как самые счастливые в моей жизни: огромный коллектив (около 780 человек!) талантливейших и успешных людей, объединенных своей профессией, – как молодых, так и опытных. Это был творческий коллектив под руководством Тамары Андреевны Сотковой – художники, конструкторы, исполнители и многие другие, каждый из которых занимался любимым делом. Дом моделей разрабатывал коллекции, которые впоследствии демонстрировались на семинарах в СССР и за рубежом, а также на местных советах, где присутствовали представители торговли и швейных предприятий, тут же многие из коллекций заказывались для производства. Когда я пришла в Дом моделей, меня поразило доброжелательное отношение к молодым. Ну и мы, конечно, во все глаза с интересом наблюдали и учились, учились, учились, потому что учиться в жизни никогда не поздно. Творческий коллектив способствовал формированию в нас, молодых, чувства вкуса, стиля, здоровой конкуренции и понимания современной моды.

При создании коллекций мы пользовались зарубежными журналами, которые присылал нам Общесоюзный дом моделей, для того чтобы быть в курсе мировых тенденций. Тем не менее нам удавалось находить свой почерк, стиль и черты, которые свойственны нашей многовековой культуре. Использовать традиции русского костюма – это наша задача, потому что свою историю надо знать и помнить. Любовь к русскому костюму вдохновляла не только русских художников, но и зарубежных – все мы прекрасно помним коллекцию Пьера Кардена, навеянную русской культурой. Этнический стиль до сих пор пользуется популярностью на подиумах мировой моды, это неисчерпаемый кладезь для вдохновения. Благодаря сотрудничеству с художественным музеем мы имели возможность посещать запасники и вдохновляться шедеврами.

Помню первое впечатление о Нижнем Новгороде: величественный город, который расположился на Оке и Волге, неповторимой красотой кремля полностью покорил меня. Тогда же я для себя и отметила, как сдержанно одеты нижегородки, а позднее поняла почему – конечно же, из-за суровости климата, когда даже в мае может пойти снег. Нас всегда учили, что личностное начало важнее внешних проявлений. В Ростове, откуда я приехала с будущей коллегой, всегда было очень тепло, яркие краски преобладали, поэтому в первое время наша манера одеваться отличалась от местной. Как мы были одеты? Желтая рубашка, синий блейзер, яркая клетчатая юбка. Когда мы пытались у прохожих на улице что-то узнать, нас часто спрашивали: «Девочки, а вы с парохода?»

Очень многие вещи тогда делались своими руками: женщины вязали, шили, вышивали. Промышленность не справлялась, а многим хотелось индивидуальности, поэтому, когда женщина шла в блузке, которую она сама же и вышила, – это всегда вызывало восхищенные взгляды.

Девяностые годы были очень сложными: все перешли на хозрасчет. Раньше Дом моделей создавал коллекции, которые предлагали фабрике, а фабрика отчисляла за это деньги. Я пропустила тот момент, когда связь между Домом моделей и промышленностью стала трещать по швам – мы стали искать каждый свой путь, начали ездить за границу и продавать изделия за валюту, но это был просто мираж. Наш Дом моделей как раз и был ценен тем, что занимался своим делом, создавая коллекции для предприятий, и не только. Например, мы продавали документацию, в которую входила модель, лекала, образец и так далее – все это стоило денег, за счет этого мы и жили.

Через годы, вспоминая всё это, понимаю, что восстановить Дом моделей невозможно, слишком многое изменилось. Просто потому что на пустом месте ничего не бывает – уходят люди, вместе с ними уходят знания, профессионализм. Это была высочайшего уровня школа! Не только запасы лекал, но и люди, которые создавали атмосферу. Сейчас люди немного изменились, поменялись ценности и многое другое. Хотя молодые в чем-то, конечно, лучше, чище и прогрессивней – они сейчас схватывают на лету то, что мы раньше себе и представить не могли. Надеюсь, что эти молодые, учитывая компьютерный век, создадут новые формы, что-то еще лучше, перспективней и прекрасней Дома моделей.